Купчиха. Трилогия
Шрифт:
Последние слова он произнёс с гордостью и даже с неким вызовом, как будто тут немедленно должны были объявиться соперники, желающие отнять у него женщину. Но фар Ниблонга не убедили и эти доказательства.
— То, что она — твоя жена, я вижу. Ладно, с этим вопросом проехали. Гремон не собирается ссориться с магами Валариэтана, поэтому можешь забирать свою бабу и проваливать. Но мальчишка — не твой сын, поэтому он останется здесь.
Если фар Ниблонг ожидал, что Виола повалится ему в ноги, станет умолять пощадить малыша и тут же во всём сознается, то просчитался. Она, конечно,
— Ваша светлость! На каком основании вы хотите отобрать моего сына?! Почему вы утверждаете, что он — не мой? Да, мы с Виолой поженились недавно. Вы знаете, брак "разделение жизни" — сложная и тяжёлая штука, на него непросто решиться. Но мы вместе уже давно и ребёнок у нас общий. Может, ваши шпионы дознались, что она работала у меня экономкой, когда я служил городским магом в Эделе? Вот тогда-то мы и сошлись.
Фар Ниблонг злобно прищурился и хлопнул рукой по стопке бумаг, которая лежала рядом с ним на отдельном столике.
— Не надо мне сказки рассказывать. Из Эделя эта штучка уехала более трёх лет назад. Сына родила уже в Кассене и его никогда, слышите, никогда и никто не считал вашим. Все сколько-нибудь достойные доверия свидетели уверяли, что он — сын Ульриха, графа Эгона, с которым у неё была связь в этом вашем Эделе во время его практики.
Эди во время этой перепалки крутил головёнкой, пытаясь уследить за ходом дискуссии. После того, как герцог вслух назвал его сыном Ульриха, он вдруг заплакал, прижался к ногам Мельхиора и прошептал, но так, что слышно было на весь огромный зал:
— Папа…
У Виолы непроизвольно потекли по щекам слёзы. Она ведь не подговаривала Эди так поступить, он сам додумался. Но эта трогательная сценка только пуще разозлила герцога.
— Не надо мне тут устраивать театр! Что вы можете противопоставить доказательствам, которые у меня собраны? Ничего? Тогда катитесь и оставьте мальчика. Он принадлежит Эгону и в Эгоне останется.
Хотя старый Зигги не произнёс этого слова, но в его речи легко было услышать: в земле Эгона. Сентиментальность была чужда королевскому крокодилу. Он не собирался оставлять в живых хоть одного претендента на графство и то, что это всего лишь милый малыш, дела не меняло.
Виола побледнела как смерть и покачнулась, с трудом удерживая равновесие. Но Мельхиор, вместо того, чтобы её поддерживать, всё своё внимание сосредоточил на герцоге. Он снова подхватил Эди на руки и сделал два шага вперёд, остановившись только у барьера, который отделял подиум с креслом правителя от остального пространства.
— Не забирайте нашего сына, ваша светлость. Он — единственное, что у нас есть. Если вы не верите словам честных людей, то я предлагаю вам проверить факты магией. Она не лжёт. Есть же метод определения кровного родства, или у вас в Гремоне эти знания утеряны?
Мысль о магической проверке герцогу неожиданно понравилась. Он щёлкнул пальцами и от стены отделился какой-то невзрачный тип.
— Эй, зови моего мага, — скомандовал фар Ниблонг, — а заодно пусть сюда притащут эту старую калошу графиню и её любовничка. Проверим, кто здесь говорит правду. А вы, — он ткнул пальцем в сторону Виолы с Мельхиором, — подождите. Вон там, — и он указал на стоявшую у стены скамью.
Измученная Вилька на негнущихся ногах проковыляла на указанное место, Мельхиор с Эдмоном на руках шёл за ней, всей своей фигурой выражая спокойствие и уверенность, которых не было в его сердце. Они сели на жёсткую скамью, спинкой которой служила холодная каменная стена.
Возникла странная пауза. Чтобы не терять времени, герцог взял со столика пачку донесений и стал их изучать, а вот остальным делать было абсолютно нечего.
Впервые с того момента, когда она попала в этот зал, Виола смогла отвлечься от фигуры фар Ниблонга и немного оглядеться. Только сейчас она заметила, что они были в зале не одни. Увидела внезапно, что каждую дверь и каждый оконный проём охраняют двое солдат, а за спинкой герцогского кресла кроме четырёх стражников скрываются ещё два писаря, которые фиксируют каждое сказанное здесь слово. Кроме них в зале находились ещё не менее пяти таких невзрачных личностей вроде того типа, которого послали за магом и графиней. В каком же она была состоянии, что не заметила никого?
Мельхиор между тем ласково гладил её по руке, посылая ощущение покоя и уверенности. Он как бы говорил: всё будет хорошо, не бойся. Виоле очень хотелось броситься ему на грудь, прижаться всем телом и сказать, как он ей дорог, но под тяжёлыми взглядами, которые время от времени бросал на неё старый Зигги, она даже шевелиться не могла. Эди тоже притих, хотя очень хотел сказать маме, как сильно её любит и очень боится, что злой дядька их разлучит. Он сидел на коленях у Мельхиора и крепко за него держался, твёрдо веря, что именно этот человек защитит их с мамочкой, потому что он и есть папа. Настоящий, а не так, как дядя Ульрих, только на словах.
Первым на зов герцога пришёл маг: высокий, статный, вальяжный господин, немного похожий внешне на самого Зигмунта. Виола вспомнила, что маги знатных господ обычно состоят с ними в родстве, причём довольно ближнем. Видимо, ещё один фар Ниблонг, только обученный. Он сразу заметил Мельхиора и приветствовал коллегу лёгким, снисходительным и в то же время доброжелательным кивком. Видно было, что он непрочь познакомиться с посторонним магом поближе, но дела, дела…
Герцог тут же взял быка за рога.
— Руди, — обратился он к пришедшему, чем подтвердил догадку Виолы об их родстве, — тут вот какое дело. Этот господин, — он ткнул пальцем в Мельхиора, — утверждает, что он отец вон того мальчугана. А все свидетельства, добытые шпионами, говорят обратное. У меня имеются непреложные доказательства того, что мальчик рождён от Ульриха Эгона и является наследником последнего. Что скажешь?
Маг пожал плечами и снова внимательно осмотрел сидящих рядом Виолу, Эдмона и Мельхиора.
— А что говорит дамочка? — спросил он, затем добавил, — Хорошенькая, между прочим, очень даже. Такие глазки… И грудь тоже хороша. Но, впрочем, ты у нас не по этой части, — заключил маг, увидев гнев на лице герцога.