Купчиха
Шрифт:
При этом она всё время прислушивалась не идёт ли Тео. Но тот как в воду канул.
Когда Вильке надоело травить байки, она запела. Ули давно заметил, что она всё время мурлычет себе под нос, но не прислушивался. А тут девушка запела в полный голос. Слух у неё был, пела она верно, да и голосок оказался небольшим, но очень приятным. Музыкальному от природы Ульриху обычно было нестерпимо слушать дурное пение соучеников, которые из десяти нот попадали максимум в три, а сейчас он наслаждался. По репертуару было заметно: Виола горожанка. Никаких тягучих деревенских застольных. Популярные песни
А Виола запела потому, что воспоминания будили следующие воспоминания и она была уже готова сорваться, зарыдать и опозориться перед юным виконтом. Этого нельзя было допустить и она перевела тему, сказав: „Я очень люблю одну песню…“ А после этого к разговору она уже не возвращалась. Песен она знала множество и не только гремонских. В Альтенбурге часто выступали барды со всей Девятки, а она готова была потратить сэкономленные гасты чтобы их послушать. Да и отец любил музыку, регулярно таскал семейство в оперу несмотря на ворчанье Вальтраут. Только Пропп Его и тихое мурлыканье себе под нос раздражало.
Ульрих думал, что она поёт для него? Глупости! Она пела для себя. Пела, чтобы выгнать всё плохое из своей жизни и открыть двери для хорошего. И это ей почти удалось. Почти, потому что в тот момент, когда Виола замолчала, чтобы сообразить, какую песню спеть следующей, до её чуткого уха донёсся отдалённый вскрик.
Она вскочила.
— Ты слышал?
— Что? — удивился виконт.
— Кричал кто-то, — неуверенно произнесла Вилька, — Может, с Тео что-то случилось и ему нужна помощь?
Она нашарила сапожки, которые скинула чтобы ноги отдохнули, натянула их, высунулась из палатки и тут же втянула голову назад.
— Тео был прав: дождь пошёл. Нужен плащ. В каком же он тюке?
Эгону очень хотелось сказать девушке, чтобы не выходила на дождь. Но на так деловито шарила по их багажу в поисках подходящей одежды, что он не решился противиться ей решению. Надеялся только на то, что Тео успеет вернуться раньше, чем Виола убежит в темноту и оставит его одного.
Вилька всё же нашла плащ и выскочила под дождь, но вернулась почти сразу, даже не успев как следует промокнуть.
— Темно глаз коли, — в сердцах воскликнула она, — И фонарь наш магический Тео унёс. Что делать будем?
— Ждать, — меланхолически посоветовал Ули, — Если Теодор такой герой, то скоро вернётся.
Ждать пришлось недолго. Тео действительно вернулся с перекинутой через плечо тушей косули. Гордо сказал:
— У ручья подкараулил. Потратил всего один болт, да и тот вернулся. Ну вот, теперь у нас есть мясо. Из ноги бульон сваришь, седло пожарим на углях, длинные мышцы завялим, а остатки местное зверьё доест.
Он сел на пороге, выставив тушу и собственные руки под дождь и принялся сноровисто свежевать убоину, отрезая острым охотничьим ножом отдельные части. Вилька метнулась мимо него, притащила лопухи и крапиву и стала оборачивать ими куски, заодно присаливая.
— До завтра надо мясо сохранить.
Потом вдруг вспомнила:
— Дядя Тео, а кто там кричал?
— Ты слышала? — удивился Теодор.
— Слышала, — подтвердила Вилька.
— Это я ногу подвернул, — сказал мужчина хмуро.
Виола сразу поняла: врёт. Не ей конкретно, ей бы, может, и сказал, но тут сидит развесив уши виконт и Тео не хочет, чтобы тот услышал лишнее. Поэтому она промолчала, планируя выяснить истину утром.
* * *
Утро не принесло ничего хорошего. Начавшийся ночью дождь всё лил и лил. Речушка превратилась во вполне достойную речку и бурлила, обходя упавшие в неё коряги. Телега стояла мокрая и сиротливая. Хорошо, что всё из неё вчера поспешили перенести в палатку.
— Никуда сегодня не поедем, — резюмировал Тео, — Отдыхать будем. Всё равно весной дожди надолго не заряжают. К вечеру, в крайнем случае завтра выглянет солнышко, подсушит дорогу. Вот тогда и покинем это место. Были бы мы верхами, могли бы и сейчас тронуться в путь. Но наш виконт пока не настолько здоров, чтобы сесть в седло, да и лошади для его у нас нет. А пока надо позаботиться о еде. Зря я, что ли, вчера охотился?
Он первый покинул палатку и занялся костром. Вчерашнее кострище стояло затопленное водой, так что пришлось делать новое. Тео наладил над ним тент из попоны, натаскал сушняка, который сохранился под вывороченными камнями бывшего замка, запалил огонь и махнул рукой Виоле: мол, твоя очередь.
А у неё уже было всё готово, оставалось пристроить котелки над огнём.
Улькриху было плохо видно поляну, всё тонуло в серебряном мареве дождя, но за Виолой наблюдать ничто не мешало. Он проснулся вместе с ней: просто почувствовал по изменившемуся дыханию, что девушка больше не спит. Но показывать ей, что он тоже бодрствует, Ули не стал, иначе бы не увидел волшебную картину.
Вилька тихо, как мышка, скользнула к закрытому пологу палатки, отстегнула его, затем стащила с себя рубашку и панталоны, в которых спала, и голышом выскочила на улицу. Мыться побежала, понял юноша. Но главное, он увидел то, что пока представлял себе только в мечтах: прекрасное тело Виолы. Блаженная улыбка сама растягивала губы юноши. Она оказалась именно такая, как он представлял. Даже лучше. Не дебелая гремонская красотка из деревни и не тощенькое недоразумение без груди и бёдер, модное в высшем свете. У Вильки природное изящество сложения сочеталось с великолепными женственными формами. Её хотелось обнимать, ею хотелось обладать. Только вот с последним у Ули дело обстояло плохо. Желание в голове присутствовало, а телу не хватало силы реагировать как надо.
Оставалось ждать и надеяться. Ждать, когда здоровье вернётся, надеяться на то, что Виола к тому времени не исчезнет из его жизни. Он даже подумал о том, чтобы упросить графиню задержать своих спасителей в замке до его выздоровления якобы для того, чтобы он мог их лично отблагодарить. Обоих. Виола без Теодора не останется, это Ули уже понял. Ему только не было ясно, какие отношения связывают эту во всех отношениях замечательную девушку с простым как дверной проём и незатейливым как грабли наёмником. Н ума, и прочих достоинств Ульрих за Теодором признавать не желал.