Купчино, бастарды с севера
Шрифт:
— Вы — здесь? А вся семья — там? — непонимающе нахмурился Глеб. — А как же… Как часто вы с ними видитесь?
— Один раз в два года приезжаю на побывку, — вымученно улыбнулся Шурик. — На полтора месяца. Маловато, конечно. Но иначе, блин, никак… Ничего, Глебчик, прорвёмся. Всё хорошо будет. Всему научим, всё покажем. Поработаем — денег заработаем. Доволен останешься, однако. Устанешь только очень сильно. Но это ничего. Поправимо. Отдохнёшь потом. Восстановишься. Дело молодое…
Начались суровые рабочие будни. Впрочем, производственный график на Центральном участке был достаточно удобным и комфортным: трое суток работаешь двенадцать часов через двенадцать, а потом трое суток отдыхаешь. Времени для восстановления сил вполне хватало. А, вот, для полноценной поездки в Певек, к родителям?
Отработав полный месяц, Назаров решил пойти на небольшую технологическую хитрость — договорился с помбуром-сменщиком о незначительном изменении рабочего графика. То есть, «три через три» были заменены на «шесть через шесть».
Глеб — без перерыва, по-честному — отработал шесть двенадцатичасовых смен, в результате чего в его распоряжении оказалось целых шесть выходных дней.
Но, как назло, случилась фатальная неприятность — в местном лётном отряде неожиданно закончилось горючее, поэтому все вертолётные рейсы до Певека были временно отменены.
И тогда Назаров решил сходить на рыбалку — к реке Паляваам. Мол, чего делать в посёлке целых шесть суток? Не ханку же, в самом деле, употреблять по-чёрному?
Как добраться до Паляваама, Глебу рассказал Шурик:
— До пятнадцатой буровой доедешь на вахтовке. Дальше уже пешком, однако. Дорога там всего одна — поднимается прямо в сопки. По ней выйдешь на перевал. Километров пятнадцать — до перевала… Раньше-то эта дорога была наезженной, но трясло — лет пять тому назад — землю. Камнями большими её, дорогу, то есть, и завалило местами. А кто чистить будет? Нет желающих. Вот, и забросили дорогу… На перевале стоит новый дом, рядом с ним церквушка — очень старинная, однако. В том доме живёт молодой бородатый поп, Порфирием кличут. Только печальный очень… За поповским домом дорога раздваивается. Если пойдёшь по правой, то до реки будет километров двадцать пять. Места там, однако, рыбные, хорошие. По левой — гораздо короче, километров семнадцать. Но тёмное это место. Не любят туда здешние мужики ходить, — Шурик, испуганно оглянувшись на приоткрытую дверь, перешёл на заговорщицкий шёпот: — Говорят, что там, однако, сам Шайтан живёт. Поостерегись, пожалуйста…
Разобрав деревянный ящик из-под овощных консервов, Назаров смастерил кораблик-катамаран, намотал на отдельную дощечку метров пятьдесят-шестьдесят толстого капронового шнура, ближе к концу привязал несколько поводков из лески, на поводках закрепил самодельные мушки-приманки. Мушки он изготовил из шерстинок старой оленей шкуры, что валялась на пороге комнаты в общаге, и своих собственных волос с известного места. Шурик, впрочем, утверждал, что для изготовления качественных мушек гораздо лучше подходит интимный женский волос. Только, вот, где его было взять? Тем более, в срочном порядке?
В качестве завершающего штриха Глеб обмотал приманки красной шерстяной нитью и довольно резюмировал:
— Отличные мушки получились! Сам бы ел.
Он сложил-побросал в рюкзак брезентовую плащ-палатку, нехитрые рыболовные снасти, несколько крупных картофелин, луковицу, краюху чёрного хлеба, чай, сахар, соль, походный котелок, эмалированную кружку, алюминиевую ложку, перочинный ножик, бутылку с ханкой, килограмм конфет «Старт», пачку чая со слоном, папиросы, спички. Поразмышляв с минуту, добавил пару банок сосисочного фарша. Как говорится, были сборы недолги…
На маршрут Назаров вышел ранним утром. На маршрут? То есть, на рыбалку?
Вот, и нет. Не угадали. Как выяснилось несколько позже, на встречу со своей Судьбой — непростой, взбалмошной и прекрасной. Бывает…
Глава седьмая
Любительница сушек
После прозвучавшего гранатного взрыва ситуация возле пруда резко изменилась.
Началась безобразная и пошлая паника?
Нет, не сказал бы. Классическая паника, она сродни таким несимпатичным терминам, как — «анархия», «беспредел», «полная неуправляемость», «бардак», далее по списку.
Вернее, банальная паника могла бы начаться. Более того, она уже приготовилась к решительному и коварному прыжку — зазвучали истеричные женские вопли, в толпе митингующих обозначились первые признаки лёгкой давки, но…
Но Пашкины сотрудники туго знали своё дело, да и представители прочих российских правоохранительных структур — на этот раз — не подгадили.
— Произошёл теракт! Теракт, теракт, теракт… — дублируя друг друга, слаженно и дружно объявили полицейские мегафоны. — Митинг отменён! Отставить панику! Просим всех быть сознательными! Необходимо — согласованно и в кратчайшие сроки — покинуть площадку! Передвигаться необходимо по улицам — ближайшим к вам! Не пересекаем перекрёстков! Не толкаемся! Беспрекословно слушаемся представителей правопорядка! Повторяю! Просим всех быть сознательными! Не толкаемся и не паникуем! Обо всех подозрительных личностях рекомендуется своевременно сообщать! Теракт, теракт, теракт…
Не успели мегафоны замолчать, как из неприметных автобусов, припаркованных возле «Ленты», стали вылезать рослые и широкоплечие бойцы СОБРа.
— Красавцы писанные, — насмешливо пробормотал Сомов. — Какая, блин горелый, униформа. Упасть и не встать. Начать и кончить. Даже описаться можно от неземного восторга. Юдашкин, сука низкорослая, постарался, не иначе. Тёмно-серые комбинезоны. Угольно-чёрные шлемы, наколенники и налокотники. Запросто можно офигеть — от эстетического удовольствия. Мать их всех…
— Это точно, — поддержал стоявший рядом худосочный подросток. — Это я и про удовольствие, и про «собровскую» мать…
— Но, но! Поаккуратней с выражениями, молокосос!
— Как скажете, господин майор. Поаккуратней, так поаккуратней… А чего это вы с крыши не спускаетесь? Типа — подчинённые и так хорошо обучены? А отсюда обзор — лучше не бывает?
— Угадал, — усмехнулся Пашка. — Сообразительный ты пацан, как я посмотрю.
— А то. В дедулю родимого пошёл.
— Из каких будешь? Представься, если не трудно.
— Без проблем. Васька Антонов.
— Это, в смысле…
— Ага, в том самом смысле, — радостно и горделиво улыбнулся пацан, — племянник Григория Антонова. Вашего, Павел Сергеевич, закадычного и верного дружбана. Прибыл на обзорную экскурсию в славный Питер из не менее славного Краснодара. Типа — для срочного повышения общего культурного уровня. Эрмитажи там всякие, Павловски, Гатчины, Русские музеи, БДТ и филармонии.
— Подожди, так зимние каникулы закончились неделю тому назад.