Купчино, бастарды с севера
Шрифт:
— Павел Сергеевич! — позвал властный голос. — Господин майор! Подойди, пожалуйста, к нам.
Между строительным вагончиком и новёхонькой трибуной разместилась, тревожно шушукаясь между собой, стайка местных чиновников и депутатов. А команду «подойти» отдал ни кто иной, как Толстый бастард.
Пашка, ободряюще подмигнув на прощанье разговорчивому дедку, подошёл, вежливо поздоровался со всеми за руку, доложился, мол: — «Всё идёт по плану…», после чего спросил:
— А где подполковник Назаров?
— Пошёл нежных москвичей встречать, — презрительно поморщился Бокий. — Дабы —
— Россияне, земляки, проявляйте гражданскую сознательность! — долетел, усиленный мегафоном, голос лейтенанта Савченко. — Прекращайте распивать крепкие спиртные напитки в неположенных местах! Это является противозаконным!
В ответ на лейтенантский призыв раздался звонкий свист, сопровождаемый дружным улюлюканьем.
— До назначенного времени осталось примерно тридцать пять минут, — зябко передёрнул широкими плечами заместитель Главы районной Администрации по молодёжно-спортивной политике. — Но, честно говоря, как-то неуютно. Может, уже начнём?
— Неплохо было бы, — вздохнул Толстый бастард. — Но, к сожалению, нельзя. Велено дождаться московского депутата. Шеф чётко и однозначно сказал на вчерашнем совещании, мол: — «Без Митрофаненко, мать вашу, не начинайте…».
— А где он сам? В смысле, районный Глава?
— Умный. Напросился на экстренный приём к Губернатору. Теперь, ежели что, отмажется. Мол: — «Лично не присутствовал на гадком мероприятии. Был занят делами государственной важности…». И это, между нами девочками говоря, нормально. Для Главы района, я имею в виду.
— Господин Митрофаненко задерживается, — нейтрально зевнув, сообщил Сомов. — Я его, суку вальяжную, минут сорок пять тому назад видел возле метро «Купчино». Попивал, никуда не торопясь, испанское винишко в одном из заведений местного общепита. Видимо, жажда — в дороге дальней — замучила.
— В каком конкретно заведении?
— В «куриной» закусочной, работающей по тупым американским стандартам и калькам.
— Шалава наглая и отвязанная! — неожиданно разозлился Николай Фёдорович. — Опять взялась за старое? Вот, ужо, я ей устрою! Напомню — о печальной участи Дездемоны… Ладно, не будем ждать господина депутата. Начинаем прямо сейчас… Отставить возражения! Принимаю всю полноту ответственности на себя. За мной, господа и товарищи!
Но пройти на трибуну — с первой попытки — не получилось. Лысоватый матёрый мужик с китайским мегафоном в руках, сидящий на узкой лесенке, ведущей на помост, глядя на чиновников глазами серьёзного и несуетливого убийцы, заявил:
— Проход закрыт, уважаемые слуги российского народа. Придётся, однако, подождать.
— Что ты себе позволяешь, Антонов? — возмутился заместитель Главы районной Администрации по молодёжно-спортивной политике. — Мы будем вынуждены применить грубую физическую силу…
— Кишка тонка, — презрительно сплюнул в сторону мужик. — Всю кодлу урою, даже не вспотев… Интересуетесь, почему проход закрыт? По кочану. То есть, на законных основаниях. За чей счёт построена данная трибуна? А? Не слышу ответа.
— Э-э-э, — замялся Толстый бастард. — Кажется… Не знаю.
— Хорошо, проинформирую. Не гордый… Финансовым спонсором по возведению данного архитектурного сооружения выступило некоммерческое партнёрство — «Кирпичный завод». Так что, любезные мои, отдыхайте. То бишь, перекуривайте в сторонке и покорно ждите отдельного приглашения. Как бы так оно…
— Брюс, кончай выёживаться, — посоветовал Пашка. — Народ заскучал. А как русские люди борются со скукой? Правильно, алкоголь усердно вкушая. Как бы оно — ни того… А? Я, мать его, в плане массовых беспорядков… Сечёшь? Давай, морда лысая, команду на начало митинга. Исходя из жизненной серии: — «Быстрей начнём — быстрей закончим…».
— Ну, если сам майор Сомов настаивает… Только, так его и растак, договариваемся сразу, господа власть предержащие, что называется — на берегу. Сперва выступают двое наших, потом — двое ваших. И так далее. До полного и нескончаемого маразма, — главный купчинский «дозорный» упруго поднялся на ноги и, поднеся ко рту мегафон, объявил: — Дорогие купчинцы! И прочие сочувствующие петербуржцы! Митинг начинается через десять минут! Дружно и весело подтягиваемся на мой мужественный голос! Подтягиваемся! Активистам некоммерческого партнёрства «Кирпичный завод» просьба пройти на трибуну! Повторяю…
Пашка, смекнув, что на трибуне будет тесно, ловко забрался на крышу строительного вагончика. Вид с крыши открывался шикарный: разномастное и бескрайнее народное море, крохотные «камуфляжные» островки полиции и спецназа, яркие полотнища лозунгов.
— Даёшь волю вольную, — вполголоса зачитывал худенький подросток, расположившийся рядом с Сомовым. — Россия — для русских. Очистить пруд и запустить в него волжских осетров. Чиновников-коррупционеров — под суд. Эрнесто Че Гевара — с нами. Даёшь — народный парк культуры и отдыха. Все российские бизнесмены, чиновники и депутаты — сволочи… Хрень хреновая. Абсолютно ничего креативного и интересного. Так, обычная лабуда, уже навязшая в зубах. То есть, в ушах…
Первым слово взял однорукий и худощавый очкарик в кожаной кепке, у которого — совсем недавно — Сашенция брала интервью.
Откашлявшись, он выдал — через мегафон — дурацкий стишок:
Над моим сердцем — профиль Че Гевары, Впереди — долгий путь. Пойте, звените в ночи гитары, Нам не давая уснуть. Жирные свиньи в гламурных одеждах Жадно лакают бордо. А на закуску я им, как и прежде, Предложу лишь говна ведро…