Купчино, бастарды с севера
Шрифт:
Тургаев сказал чётко, мол: — «Посоветуемся, выпьем…». Поэтому пришлось, не прибегая к услугам верного «Опеля», добираться до улицы Некрасова на общественном транспорте.
Сомов вошёл в серый приземистый особнячок с мраморными колоннами по фасаду, предъявил на «вертушке» служебный пропуск, поднялся на второй этаж, свернул направо, прошёл длинным коридором и вскоре оказался в просторной генеральской приёмной, заставленной кожаными диванами, журнальными столиками и искусственными пластмассовыми пальмами в уродливых керамических кадках.
Сексапильная секретарша — с капитанскими погонами на узких сексапильных плечах — многозначительно кивнула рыжеволосой головой на приоткрытую дверь, мол: — «Давай, следуй, Хозяин уже заждался…».
Пашка осторожно заглянул в кабинет и, сглотнув слюну, вежливо поинтересовался:
— Можно?
— Проходи, проходи, орёл! — солидно пророкотало в ответ. — Не мандражируй. Будь как дома. Не укушу…
«Служебный кабинет классического российского бюрократа, закостеневшего в собственном махровом бюрократизме», — презрительно хмыкнул нагловатый внутренний голос. — «Длинный начальственный стол для переговоров, оснащённый симпатичной и гладкой чёрно-фиолетовой столешницей. Неужели, натуральный морёный дуб? Богато, ничего не скажешь… Элегантные офисные стулья, надо думать, итальянского производства. Высокие пластиковые стеллажи, выстроившиеся вдоль стен и забитые — под самую завязку — разнообразными справочниками и разномастными картонными папками. Антикварное кожаное кресло, расположенное в торце стола. Над креслом висит картина маслом в массивной позолоченной раме — Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич, облачённые в профильные яркие комбинезоны, полуобнявшись, сжимают в ладонях горные лыжи. Лица у Великих Руководителей мужественные и одухотворённые — до полной и нескончаемой невозможности… Правее знакового художественного полотна расположен длинный фотоколлаж: Спасская башня Кремля с яркой рубиновой звездой, а рядом с ней — здание питерского Адмиралтейства со знаменитым корабликом на позолочённом шпиле. Складывается устойчивое впечатление, что здесь запечатлён единый архитектурный комплекс, выстроенный по чьему-то гениальному замыслу… Чуть ниже и левее „горнолыжного пейзажа“ наблюдается — в скромной латунной рамке — квадратная чёрно-белая фотография непрезентабельного мужичка: средних лет, коротко-стриженный, в очках с чёрными стёклами, с презрительно сжатыми — в бесцветную злую нитку — тонкими губами… Кто такой? Почему не знаю? А в самом антикварном кресле расположился, с интересом листая толстый глянцевый журнал, дедушка — морщинистый, толстый, добрый и местами лысоватый. Внешне напоминающий мирного провинциального пасечника, но только в нарядном генеральном мундире, густо увешанном разнообразными орденками и медальками. Тот ещё деятель. Из знаменитой серии: — „Волк в овечьей шкуре…“. Наш человек, короче говоря…».
— Здравия желаю! — подойдя к столу, поздоровался Сомов.
— Вольно, майор, — доброжелательно улыбнулся «провинциальный пасечник». — Садись… Впрочем, погоди. Вон там, за тумбой с телевизором, в стену вмонтирован мини-бар. Приказываю: открыть и достать оттуда бутыль с никарагуанским напитком, а также фужеры и блюдечко с орешками… Достал? Молодец. Наполняй фужеры, наполняй. Выдвигай на середину столешницы блюдце. Присаживайся… Ну, жахнем?
Они жахнули грамм по сто пятьдесят ароматного сливового вина, зажевали орешками.
— Вы, Трофим Иванович, говорили давеча, что «Терпкое вино из ягод дикой сливы» является напитком редким в наших северных краях, — прищурился — с характерной ленинской хитринкой — Пашка. — Мол, старинные никарагуанские друзья прислали с подвернувшейся оказией. А у вас весь мини-бар плотно заставлен такими бутылками.
— Так всё и было. Друзья прислали. С оказией. Двадцатифутовый контейнер. Гы-гы-гы… Что ещё интересует?
— А кто это такой? Ну, на чёрно-белой фотографии, висящей на стене, в пляжных очках?
— Александр Александрович Бушков. Любимый писатель Владимира Владимировича и Дмитрия Анатольевича.
— Шутите?
— Штатским гадом буду. Чтоб мне красивых генеральских погон на широких плечах больше не носить, — побожился Тургаев. — Любимый кремлёвский писатель. Они мне сами говорили об этом. Причём, неоднократно. Гы-гы-гы… Докладывай, майор, свежие новости.
Выслушав подчинённого, генерал-лейтенант невозмутимо подытожил:
— По происшествию на улице Панфилова не стоит делать преждевременных и скоропалительных выводов. Надо дождаться авторитетных заключений экспертов. Что же касается информации, обещанной Сергеем Хрусталёвым. Поговори с человеком, выслушай. Писатели, как известно, ребята креативные. От них, бездельников, и польза иногда случается. Бывает, что и реальная… Ладно, уже без пяти три пополудни. Наполняй бокалы по новой и включай телевизор…
Купчинский телеканал «Дом» слыл бестолковой, пустой и легкомысленной шарашкой. В том плане, что по нему показывали всё подряд, без какой-либо стройной и логически-выверенной редакционной политики. Рекламные ролики районной Администрации, рассказывающие о небывалых достигнутых успехах и о стратегических гениальных планах, направленных на резкое повышение комфортности бытовой жизни. Интервью с честнейшими и мудрейшими муниципальными депутатами. Концерты никому не известных бардов и рок-групп. Выступления доморощенных поэтов и заштатных юмористов. Пространные репортажи о свадьбах, крестинах и похоронах. Ну, и так далее…
Телевизор, переключённый на нужный канал, недовольно зашипел, а по плоскому экрану заполошно и бестолково запрыгала грязно-серая рябь.
— Халтурщики, — непонятно в чей адрес высказался Тургаев. — Стукни-ка, майор, по правому боку аппарата. Только, ради Бога, аккуратно. То бишь, без излишнего фанатизма.
Пашка стукнул.
Шипенье стихло, зазвучал хриплый мужской баритон. Ещё через пару секунд грязно-серая заполошная рябь бесследно пропала, а на телевизионном экране появился дяденька со старенькой гитарой в руках. Дяденька был бородат и волосат, а в его заплывших глазёнках лениво плескались откровенно-хмельные искорки.
— Хрень какая-то! — возмутился генерал-лейтенант. — О чём он поёт? Ни малейшего смысла. Рифмы отсутствуют через раз. Жалкое и неумелое подражанье Борису Борисовичу Гребенщикову… А зачем этому подвыпившему деятелю понадобилась гитара? Он даже к струнам не прикасается. Декадент вшивый. Показывают — чёрт знает что…
Телевизионная картинка пропала, песенка стихла.
— Здравствуйте, дорогие и бесконечно-уважаемые купчинцы, — известил вкрадчиво-медовый голос и на экране возникла очкастая физиономия Митрофаненко. — Рад поговорить с вами…
«Как же, сукин сын, слащаво и довольно улыбается!», — возмутился невыдержанный внутренний голос. — «Словно наглый деревенский кот, объевшийся соседской сметаной… Почему же он такой довольный? Чему, морда столичная, радуется?».
Московский депутат, тем временем, продолжил:
— Помните, родные мои, что у нас с вами происходило в январе месяце? Лёгкий морозец, снежок, многотысячный народный митинг, заледеневшая поверхность пруда, высокая трибуна… А помните, что я вам обещал с означенной деревянной трибуны? Правильно, много чего. На всякий случай и прозрачности ради — напоминаю… Итак. Во-первых, сделать всё возможное, чтобы строительство развлекательно-офисного Центра было приостановлено и, в конечном итоге, отменено. Во-вторых, обратиться к Федеральному Центру с просьбой — выделить необходимые финансовые средства на строительство новой станции метрополитена. В-третьих, согласовать Проект по обустройству на бесхозном пустыре (угол улиц Димитрова и Бухарестской), полноценного и современного «Парка культуры и отдыха»… Сегодня я отчитываюсь перед вами о выполнении обещаний. Первое, руководство компании «СибирьИнвест» официально заявило об отказе от строительства развлекательно-офисного Центра. Второе, в российском Правительстве мне клятвенно пообещали, что в самые ближайшие годы на строительство в Санкт-Петербурге новых станций метро будут выделены дополнительные финансовые ассигнования. Третье, предстоящим летом будет объявлен расширенный тендер — по определению самой достойной компании, которая в дальнейшем будет заниматься комплексным проектированием упомянутого мною объекта… Более того, уже сейчас найден достойный и надёжный инвестор, готовый вложить значительные финансовые средства в обустройство и облагораживание всем вам известного пруда. Работы начнутся на днях. Возможно, что и завтра… Запланировано следующее: уборка с берегов бытового мусора, спрямление береговой линии, очистка дна водоёма от ила и от всяких посторонних предметов, запуск в пруд рыбьей молоди. Как видите, уважаемые купчинцы, я слов на ветер не бросаю. Никогда. Такое, вот, кредо…
Митрофаненко ещё минут десять-двенадцать рисовался и хвастался, рассказывая о своей безупречной честности и о горячей любви к простому российскому народу. А потом передача закончилась, и на экран вновь вернулся волосатый дяденька с гитарой.
— Выключи, майор, — брезгливо сплюнув в сторону, попросил Тургаев. — Спасибо… Что думаешь по поводу депутатской речи? Чего он, хитрый сукин кот, хочет?
— Теряюсь в догадках, — по-честному признался Пашка. — Туман сплошной в голове.
— Аналогичный случай. Наполняй фужеры…