Купчино.Трилогия
Шрифт:
– Принято. Что ещё?
– Надо сделать запрос в Министерство Обороны. Желательно - для реального ускорения - по неформальной "генеральской" линии. Пусть в срочном порядке, без бюрократической волокиты, сообщат фамилии-имена-отчества всех сослуживцев гражданина Ковтуна Игоря Сергеевича, уроженца города Хабаровска...
Через трое суток они - в том же составе - собрались в кабинете генерал-лейтенанта.
Сомов, разложив на чёрно-фиолетовой столешнице различные бумаги, доложил о достигнутых результатах.
– Неожиданный и нестандартный поворот событий, - задумчиво усмехнулся Тургаев.
– Я думал, что такое бывает только в толстых детективных романах. Молодец, Павел Сергеевич!
– Конечно, молодец, - поддержал Архангельский.
– Только, вот...
– Что такое?
– Доказательства - почти все - косвенные. Как на такой слабой доказательной базе, построенной - в основном - на одних умозаключениях, можно оформить дельное обвинительное заключение?
– Это да, - погрустнел генерал-лейтенант.
– Любой мало-мальски грамотный адвокат пошлёт нас всех - и оптом, и поодиночке - очень-очень далеко. Да и прокурор ордера на арест подозреваемого, пожалуй, не подпишет.... Знаешь что, подполковник? Попробуй поговорить с фигурантом по душам? Ну, на правах старого знакомца?
– Извините, но какой в этом смысл?
– А ты с ним потолкуй, предварительно положив включённый диктофон в карман. Вот, тебе и смысл. Нынче, слава Богу, суды и аудиозаписи принимаю в качестве доказательной базы...
Эпилог
Вдоль Бухарестской, между улицами Ярослава Гашека и Димитрова, был разбит - ещё в "доперестроечные" времена - непрезентабельный и хиловатый парк. Вернее, большой и бестолковый сквер, огороженный по периметру высоким кустарником и покрытый густой сетью узких гравийных дорожек.
Обычно по этим дорожкам размеренно трусили упорные бегуны всевозможных возрастов, заботящиеся о своём здоровье, и неторопливо перемещались юные симпатичные мамочки с детскими колясками. Но в то утро в сквере - по неизвестным причинам - было пустынно. Только одинокий пешеход, рассеянно сжимая в ладонях пол-литровую пивную банку, неторопливо шагал по центральной аллее.
Пешехода звали - "Александр Викторович Сидоров". Он работал Главным редактором Издательского Дома "Петроград", а также являлся совладельцем данной коммерческой структуры.
Александр Викторович был бородат, очкаст и слегка - по одежде и внешнему облику - неухожен. Классический образчик питерского интеллигента в третьем поколении, короче говоря.
– Привет, Викторыч!
– окликнул прохожего Пашка, заранее угнездившийся на светло-синей садовой скамье, расположенной в эркере, образованном высокими кустами боярышника.
– Давненько не виделись. Почитай, с самой моей свадьбы.... Прогуляться вышел, червь книжный? Типа - на променад?
– Сколько лет, сколько зим!
– широко и добросердечно улыбнулся Сидоров.
– Приветствую, Павел Сергеевич. Говорят, что тебя можно поздравить с присвоением высокого звания подполковника?
– Правильно говорят.
– Тогда - поздравляю.
– Спасибо, конечно. Присаживайся рядом, акула издательского бизнеса. Посидим, поболтаем.
– Я, собственно, спешу. Опаздываю на важную деловую встречу. Бизнес, знаешь ли...
– Знаю. А ты, тем не менее, присаживайся, - в голосе Сомова обозначилась свинцовая строгость.
– Пивка попьём.
– Закончилось пиво, - отправляя алюминиевую банку в бетонную урну, на которой значилось: - "Фрунзенский район", сообщил совладелец ИД "Петроград".
– Так что...
– Ничего страшного и непоправимого. Я к этой нашей встрече подготовился на совесть. Вот, полный полиэтиленовый пакет. Пять сортов. Выбирай любой.... Ты же, как помнится, предпочитаешь немецкое светлое? Держи. Вскрывай. Глотай.
– Спасибо.
– Как оно тебе?
– через минуту вкрадчиво поинтересовался Пашка.
– Нормально. Действительно, немецкое. Действительно, светлое. Без дураков и вопросов.
– Фирма веников не вяжет.
– Значит, хочешь поговорить?
– Сидоров, пристроив банку с пивом на доски садовой скамьи, достал из кармана джинсовой куртки маленькую чёрную коробочку, звонко щёлкнул невидимым тумблером, после чего, неодобрительно покачав лохматой головой, заявил: - Нехорошо, господин подполковник, получается. Некультурно и не по-товарищески.... Предлагаешь потолковать по душам. А сам? Коварно включил какое-то записывающее устройство.... Видишь?
В правом верхнем углу панели чёрной коробочки заговорщицки подмигивал крохотный рубиновый огонёк.
– Вижу.
Сомов, вздохнув, демонстративно извлёк из брючного кармана светло-серый японский диктофон и надавил подушечкой указательного пальца на кнопку - "Выкл.".
Рубиновая лампочка незамедлительно погасла и, подумав пару секунд, послушно замигала успокаивающим ярко-изумрудным цветом.
– Теперь - поговорим?
– поинтересовался Пашка.
– Надеюсь, что все препятствия устранены?
– Сейчас проверим...
Главный редактор ИД "Петроград" поднялся на ноги, медленно повертел чёрной коробочкой во все стороны, после чего успокоился и, опустившись на светло-синюю скамью, разрешил:
– Спрашивай, подполковник.
– Спрашивать?
– хмуро усмехнулся Сомов.
– Может, чуть позже.... А пока, Викторыч, я тебе расскажу одну завлекательную и нетривиальную историю. Не возражаешь? Тогда, морда очкастая, слушай.... Лет пять тому назад у тебя, козла похотливого, образовалась постоянная любовница. То бишь, Тамара Непейвода, проживающая на улице Панфилова.
– Шесть с половиной лет назад.
– Непосредственному участнику, конечно, видней. Продолжаю.... Ты стал постоянно - раза два-три в неделю - наведываться к Тамаре в гости. А потом она познакомила тебя с пожилой соседкой, проживавшей этажом выше. С Ариной Наумовной Бокий, внучкой легендарного чекиста Глеба Ивановича Бокия. И ты, Викторыч, стал частенько посещать старушку. Наблюдательные соседи по лестничной площадке утверждают, что целые вечера напролёт, позабыв про смазливую любовницу, "очкастый бородач" просиживал у Арины Наумовны.