Купец. Поморский авантюрист
Шрифт:
— Тогда жду тебя завтра на нашем дворе, там и обсудим, как дельце наше провернем.
Митька кивнул, готовый в этот миг соглашаться абсолютно на все, но вовремя спохватился. Вспомнил, что у дома его стерегут наемники от Ивановской сто. И если сегодня ему удалось с ними чудом разминуться, то завтра они шагу не дадут Митьке ступить.
— Силой держат? — нахмурился ганзеец, когда рыбак высказал свои мысли.
— Силой не держат, но повод найдут, чтобы меня одного не отпустить и следом увязаться. А я не уверен, что нам нужны свидетели и возможные проблемы.
— Не
— Так, может, это, сегодня сделку совершим? — Он полез за пазуху, вытаскивая бумаги, полученные от головы. — Посчитаем все, а я вам скидку за то сделаю поверх, — подсуетился Митька.
Немец поразмыслил, но все же покачал отрицательно головой.
— Нет, что бумажки у тебя на руках, это хорошо, но нам самим свои бумажки надо подготовить. Сам знаешь, если даже без торга товар будем вывозить, его в бортовой журнал весь записать нужно. Ты же не хочешь, чтобы у Ивановского сто нашелся повод нам на хвост упасть?
— Ну так давайте переписывать, — настаивал Митька.
— Не выйдет, мы хоть и иноземцы, но кое в чем правилам здешним вынуждены подчиняться. Бумаги у местных глав заверять надобно, а они в такое время не работают. Пойдем завтра. А наемничков твоих… Двое их, говоришь? Завтра тогда я за тобой со своими людьми лично приду, отвлечем наемников, а тебя уведем восвояси. Мне слова поперек никто не скажет.
На этом договорились. Митька и Мартин еще раз попрощались, на этот раз куда более тепло, нежели приветствовали друг друга. И рыбак отправился домой, новость о сделке, которую сам Митька считал фактически заключенной, так и распирала его. Хотелось скорее поделиться вестью с рыбаками, поэтому он не шел, а бежал чуть ли не вприпрыжку.
Когда он оказался у своего дома, то увидел неподалеку непонятно откуда и зачем пришедших сюда вооруженных людей…
Глава 9
Вооруженные люди были не чета наемникам от Ивановского сто. Выглядели они куда более внушительно, даже на вид представляя большую опасность. Все в кольчугах, на головах шеломы. И не стояли на своих двоих, а восседали со скучающим видом на лошадях. Про оружие и речи не шло — вон его сколько было: и копья, и сабли, и клевцы, и луки со стрелами, и щиты, и кинжалы… Казалось, они увешаны воинским снаряжением буквально с ног до головы.
Митька замедлил шаг, опасаясь привлечь их внимание. Однако было уже поздно — они на него уставились с некоторым любопытством. Впрочем, не предпринимая ничего. Лишь проводив его взглядом до двери.
Наемников же от Ивановского сто и след простыл…
— Интересно, это они по чью душу явились? — едва слышно пробурчал рыбачок себе под нос, дергая ручку двери. Та, к счастью, оказалась не запертой, так что Митька смог буквально влететь внутрь. Прикрыть ее, прислониться спиной — и отдышаться, вытирая обильно выступивший пот.
Олешка и близнецы сидели дома. Точнее, стояли. И каждый с бледным, перепуганным лицом. Да и вообще — выглядели они скверно. Даже от хмеля остался один только запах. Видимо, протрезвели от страха.
— Что случилось? — спросил Митька,
— Служилые, — сиплым шепотом поведал Олешка. — Московской службы. По твою душу пришли.
Митька завис, переваривая услышанное. Олешка же продолжал:
— Посыльный из самого Кремля прибыл. Все незнамо какого Гуго Уиллоби спрашивает, говорит, его Царь-батюшка Иоанн Васильевич видеть желает.
— А кто такой Гуго Уиллоби? — тоже шепотом спросил Митька, хотя внутри все уже похолодело.
— Так то тебе посыльный Игнат сам расскажет…
Митька хотел уточнить, откуда в доме взяться посыльному, как дверь, что вела во двор, распахнулась. На пороге показался высокий худой мужчина в кафтане из доброго, хорошо крашенного сукна. Его рыбачок не видел в той группе всадников. И, если честно, не понимал, откуда он «нарисовался». Словно караулил.
Завидев Митьку, этот человек приветственно вскинул руку и произнес на латыни:
— Salve!
А потом продолжил довольно бодро что-то лепетать на этом языке международного общения.
Батя в свое время учил его не только чтению, письму и счету, но и кое-каким языкам. На том уровне, на котором сам их знал. Отсюда в лингвистическом арсенале Митьки и были несколько ходовых фраз и слов, необходимых для базового общения с ганзейцами на их родном языке. Этакий военно-полевой разговорник на «минималках». С латынью дела обстояли аналогично. Так что, внимательно выслушав своего собеседника, явно бодро владеющего этим языком древних римлян, Митька понял главное: не нужно с ним на нем даже пытаться разговаривать. Погорит. Он произнес:
— Salve. — А потом сразу перешел на свой родной язык: — Здравия тебе. Я по-русски говорить могу и считаю правильным на твоем языке говорить на здешней земле.
Посыльный, как и каждый, кому Митька предлагал перейти с латыни на русский, замешкался и удивился тому, что немец перед ним так ловко изъясняется на его родном языке.
— Отрадно слышать, — наконец выдавил он из себя.
— Перейдем к делу, — предложил Митька, которому не терпелось покончить с неопределенностью.
— Я ищу сэра Гуго Уиллоби, английского капитана.
Возникла пауза.
Посыльный, похоже, решил, что Митьке надобно «переварить» русские слова. Рыбак же лихорадочно соображал, что ответить. Оказывается, Гуго Уиллоби — настоящее имя английского капитана, который возглавлял морскую экспедицию! Вот так дела! И имя это разительно отличалось от Мэтью Чарльза, выбранного Митькой наугад, по старой памяти. Тут не сошлешься на сложности произношения. Следовало понять, как объясниться перед посыльным.
Митька переступил с ноги на ногу, борясь с волнением. Ладони вспотели. Сердце бешено застучало в груди. Ведь любая ошибка могла закончиться смертью. В том числе и ОЧЕНЬ мучительной. Но и молчать дальше он просто не мог, поэтому высказал ту бредовую мысль, которая ему первой пришла в голову. Он вспомнил, что некоторые немецкие купцы в Пскове именовались двумя, тремя и более именами разом. Так почему такого имени не могло быть у английского капитана?