Купец
Шрифт:
Через несколько часов показался аул – семь унылых юрт, покрытых серой кошмой. Один из айвов был послан к кочевью заранее, а потому около чадивших белесым дымом костров из кизяка уже суетились женщины. В суматохе встречи гостя, казалось, участвовало все население: туда-сюда бегали стройные подростки, что-то толкли в ступах молодые девушки, сновали дети, и весело лаяли аульные псы.
В юрте нас встретила старая, но еще крепкая женщина. Акрамы, естественно, остались снаружи. Меня усадили на почетное место. Пол юрты покрывала кошма, на которой лежали ковры и небольшие подушки, вдоль стен стояли окованные металлом сундуки – вот и вся скромная обстановка. Сидеть пришлось не слишком удобно, поджав ноги, так как дастархан был высотой всего сантиметров двадцать– тридцать, но после металлической болванки акрама
Беседу, по обычаю, не начинали, пока мужчины ели и пили. Как только пустела моя пиала, женщина, встретившая нас, подливала новую порцию ароматного напитка. В конце концов, когда были соблюдены все приличия, я решил начать разговор:
– Абак, мне нужна помощь. Свое путешествие я начал в Судахе, а теперь оказался здесь. Мне срочно нужно попасть в Клонель. Так случилось, что осталось совсем немного дней до того часа, как имущество моего рода и, возможно, моя семья будут проданы.
В Таленгаре отсутствовало рабство, но существовала пожизненная долговая кабала, которая от рабства, по сути, ничем не отличалась.
– Ты гость нашего дома и спаситель меня и моих людей, мы приложим все усилия, чтобы помочь тебе. Правда, есть одно препятствие: люди Таленгара давно не друзья айвам, а потому не знают о том, что у нас происходит. Если ты видел, кочевье стоит вблизи огромного разлома, который появился относительно недавно, тридцать – сорок лет назад. Разлом разделил степи айвов на две неравные части. Одна – огромная степь, в которой ничего не изменилось, вторая наша часть, бедная растительностью пустынная половина. Даже в горах летом не найти травы, со всех сторон нас окружают бесплодные скалы и пустыня. От плодородных равнин севера нас отделил разлом.
– И вы не можете выбраться?
– Да. На западе путь перекрывает Черный барон, он старается уничтожить всех, кто выходит из Пустоши. Есть дорога через разлом, но волей совета племен наша часть превращена в резервацию преступников и изгоев… Не смотри так – я не преступник. Это печальная страница в истории моего племени. Шауны были всегда одним из сильнейших племен, травы в моих степях могли скрыть всадника. Благословенная Караель несла свои воды от горных хребтов до пустыни, щедро орошая наши земли. Но зависть, раздоры и бесконечные стычки с соседями ослабили нас. То, что существует разлом и многие племена по единственному висячему мосту отправляют сюда преступников, нам было известно давно, племя само иногда прибегало к помощи каракуртов, которые следили за землями за разломом. Никто и не думал, что когда-нибудь нас постигнет подобная участь. Вина, возможно, лежит на самих шаунах. Старейшины, не уставая, отправляли нукеров к стадам соседей. Воины всегда встречали противника с оружием в руках, не боясь пролить кровь. Но шауны забыли, что от поступи слабых джейранов во время гона дрожит земля и в страхе разбегаются степные волки. Разрозненные враги однажды выставили против нас объединенное общей ненавистью и завистью войско, и мы были разбиты. Но степь знала, что волк никогда не станет хорошим псом и что шаун не будет хорошим рабом и однажды кинется на своего хозяина. Потому совет старейшин решил изгнать остатки моего народа сюда, в земли разлома.
– Неужели нельзя вернуться?
– Нет, единственную переправу стерегут каракурты, и их патрули объезжают разлом каждый день. Легко можно построить переправу на тот берег, но, если начнем, нас ждут острые стрелы, а перебравшихся – сабли врагов, таков закон степи. Конечно, можно жить и здесь, но тут нельзя растить племя, народ. Слишком мало травы и воды, слишком много камня и песка. Ведь с нами пришли женщины и дети, нам позволено было взять немного инструментов, самые плохонькие юрты и запас еды. Всего нас было около десяти тысяч вместе со стариками, женщинами и детьми. Племени повезло, стояла весна и травы только дали свой сок, а жгучее солнце еще не иссушило эти бесплодные земли. Но встреча шаек изгоев, которые хотели нашу еду, наших женщин и наше имущество, не была теплой.
– Вы воевали?
– Да. К счастью, в отличие от отребья, ссылаемого сюда, нам позволили взять немного оружия: кинжалы, несколько десятков сабель и луки для охоты. Пять долгих месяцев шла война со зверьми в человеческом облике. Ссылаемые сюда преступники или умирали, или превращались в страшных зверей. С таким врагом шауны столкнулись впервые. Банды, до этого воевавшие друг с другом с неимоверной жестокостью, накинулись на нас. Одиночки, зачастую сошедшие с ума, мало чем отличающиеся от диких зверей, нападали под покровом ночи и голыми руками рвали живых людей. В войне уцелела едва ли треть племени. А потом настал голод. Шауны не смогли приумножить стада или сделать достаточный запас пищи из-за постоянных нападений, потому зиму пережило всего пять тысяч человек из некогда пятидесятитысячного племени. Прошло два года, нас по-прежнему немногим чуть более пяти тысяч. Ссылаемых сортируем, убийц и насильников скидываем в разлом, ссыльных и неугодных принимаем в племя. Земли наши хоть и обширны, но бесплодны, слишком мало воды. Племя пробовало торговать, но единственный тракт перекрывают владения Черного барона. Изгои убили его брата и дочь, после этого люди барона, не разбираясь, вздергивают любого кочевника, который появляется в его владениях. Да и нам нечего предложить Таленгару – ни шерсти, ни мяса… Лишь одиночки по едва заметным горным тропам ходят в соседние баронства, меняя немногочисленные трофеи Пустоши на инструменты и пшеницу.
– Да, невесело…
– Алекс, мои люди смогут провести тебя по горным тропам, только вот твои воины слишком тяжелы…
– Нет, Абак, они вернутся в Пустошь, и прошу тебя забыть о встречи с ними, иначе возникнет много вопросов.
– Хорошо, не предлагаю тебе долгого гостеприимства, понимаю – дело твое не терпит задержки. Отдохни, наберись сил, а завтра мои люди проводят тебя за перевал.
– Абак, а вам не надо согласовывать свои действия с вождем племени?
– Хм-м… Я и есть верховный вождь шаунов.
– Но почему тогда вы сами пошли в Пустошь?
– Пустошь опасна, и так получилось, что изначально я был искателем еще на берегах Караеля, тут же, за разломом, остался единственным потомком правителей племени и не по заслугам, а по праву рождения стал вождем. Но кто-то должен обучать молодежь воевать с тварями и добывать так нужные нам товары для обмена.
– Понятно, высокочтимый.
– Давай без церемоний, Алекс: мы друзья, и двери моего дома всегда открыты для тебя. А теперь отбрось все переживания. Нас ждет пир.
Отодвинув полог, в юрту зашли несколько девушек. Они водрузили на стол огромное блюдо с вареным по-особенному мясом какого-то животного. Аппетитно выглядевшие куски были пересыпаны мелко порубленным диким луком и тонкими колечками овощей. Сразу запахло пряностями. Девушки разложили пиалы с кисловатым напитком, который я по незнанию принял за простоквашу. Напиток оказался немного хмельным и на удивление холодным для такой жары. Вкус его, поначалу непривычный, все же понравился.
Абак и его ближайшие соратники один за другим поднимали тосты. Как оказалось, в основном это были отцы тех, кого, по мнению айвов, сегодня спасли акрамы. Мне даже стало немного стыдно за утренний спектакль, так как все неприятности и ложное спасение устроены мной. Но, отбросив все переживания, я предался отдыху. Ведь если бы сегодняшняя афера не удалась, вполне возможно, что эти же степняки праздновали бы так удачно снятые с моего тела пояса с золотом. Увы, такова жизнь.
Я не знал, как вести себя с айвами. Мне до жути понравилась девушка, нет, женщина. Стройная, как тал, с иссиня-черными густыми волосами. Она задорно улыбалась сидящим за столом атамикинерам и изредка, смущаясь, одаривала и меня теплой улыбкой. Украдкой я узнал, точнее, услышал, что зовут ее Алия. В свои восемнадцать я уже считался взрослым мужчиной. В Клонеле частенько обзаводились семьей и в пятнадцать-шестнадцать лет. Но у меня самого как-то не сложилось, хотя в снах Виктора насмотрелся – о-го-го. Но особо никто не привлекал, да и дамоклов меч насильственной женитьбы довлел. Конечно, с ребятами посетили пару домов терпимости, благо имелись и деньги, и проводники в лице Харна с Лиангом. Но не то все это было. А вот Алия заставляла сердце стучать чаще. Надо бы взять себя в руки, а то испорчу так удачно начавшийся день.