Купель Офелии

Брикер Мария

– Тогда и вот это чудо природы надо взять, – снова уткнулся носом в компьютер Ваньки. – Родион Буденый…

– Красиво, дальше можно не читать, – хихикнул Хлебников.

– Дальше интереснее. Возраст – 31 год. Журналист районной газеты. Пишет обзоры о социальной несправедливости и отвечает на письма в рубрике «Наши читатели интересуются». Причем, сам вопросы сочиняет, а потом на них отвечает. Одевается в брючата, еле доходящие до щиколоток, натягивая их чуть ли не до подмышек. Обязательно – белая, но жутко грязная на воротнике рубашка и галстук на резинке. Дезодорантом не пользуется принципиально. Летом находиться с ним рядом невыносимо чисто физически. Плюс аромат носков.

Обувь невероятная, не по погоде и не по сезону. Однажды пришел на работу в кирзовых сапогах. При малейшем намеке на что-то, порочащее его («Родион, вы немного опоздали»), начинает дико и визгливо орать, брызгая слюной. Заткнуть эту истерику невозможно. Зрение у Родиона минус 15, то есть слеп, как крот, но очки не носит, ибо беспокоится, что они ухудшат его внешность. В маршрутки вваливается, как куль с картошкой. И не всегда в ту маршрутку, которая ему нужна.

– Я – за. Что-то мне подсказывает: вонючка Буденый возьмет главный приз, – хихикнул Лукин.

– Ни фига, главный приз возьмет Мотя, – возразил Хлебников не то в шутку, не то всерьез. – Слушайте, а я, пожалуй, еще и Казимира в шоу приглашу, чтобы Моте не скучно было. У нас ведь нет миллионера-повара, а любовная интрига нам не помешает.

– Ага, так он и согласится, – усмехнулся Лукин. – Бросит все дела и прилетит из Майами, чтобы в сомнительном реалити поучаствовать.

– Ради встречи с Матильдой прилетит. Она мне тут звонила на днях, рыдала – ей визу в Штаты не дали. Так что наше шоу – отличная маза им встретиться и воссоединиться, – деловито заявил Хлебников и вывел в блокноте под цифрой пять: Казимир Х., 55 лет, интраверт знойной наружности, миллионер-кулинар.

– Отлично! – возбужденно заерзал на табуретке Ванька. – Занятная компашка собирается. Я нашел еще одного в копилочку. Филарет М., 45 лет, художник, волосы не стрижет из принципиальных соображений – боится потерять связь с космосом. Не пьет, не курит…

– Непьющий художник? Жесть! Таких не бывает, – встрял Хлебников, с азартом записывая данные следующего кандидата.

– Не перебивай, – усмехнулся Ванька. – В любую погоду ходит в семейных трусах, за что неоднократно привлекался. Зимой ежедневно бегает босиком по снегу и занимается физкультурой на школьном дворе, летом медитирует. Вегетарианец. Вдовец, имеет троих дочерей, из коих две ушли в монастырь, третья же выбрала иной путь – в четырнадцать лет переспала со всем районом, а сейчас тусит где-то на Ленинградке, подрабатывает телом.

– Бывают же такие придурки, все семейство свое изжил, – вздохнул Пашка.

– А я вот чего подумал… – Ванька встал, выпил воды из чайника и хлопнул его на плиту. – Чудак почему-то непременно видится добрым, хотя, скорее, это лишь желаемое, а не действительное… Вряд ли чудак может быть по-настоящему добр, он ведь живет в каком-то своем измерении и немножко отстранен от реалий. Опять же, почему-то часто чудаки видятся безобидными. Но скорее, они всего лишь в особой группе риска, потому что заняты чем-то своим и не обращают внимания на внешние угрозы. Однако сами обидеть, если подумать, могут с такой же вероятностью, а то и с большей, чем все прочие. Может, правда, умысла злого у них будет меньше.

– Все, поручику больше не наливать, – хохотнул Лукин. – Эк тебя в философские дебри занесло!

– Я бы еще бабку в шоу пригласил, – не оценил Ванькиного пассажа Хлебников. – У нас во дворе есть нищенка профессиональная, днем попрошайничает, вечером бродячих кошек «вискасом» кормит. Они к ней со всего района сбегаются.

– Я тоже такую знаю, – закивал Терехин. – В соседнем подъезде живет. Она детей клюкой фигачит, чтобы под окнами не орали, кипятком их окатывает,

а кошек и собак дворовых кормит, ласкает, целует в пасти. Странное переплетение извилин, да? Мне раньше всегда казалось, что те, кто любит животных, непременно должны любить детей, ведь животные – совсем как дети… – Ванька немного помолчал. – Короче, оставим эти типажи для следующего реалити. У меня только что новая гениальная идея родилась. Мы соберем бомжей, отмоем, накормим и с помощью стилистов их всех преобразим в нормальных людей по типу передачи «Модный приговор». Прикиньте, какое шоу получится!

– Идея классная, – уважительно кивнул Хлебников, – но давай сначала с шоу белых ворон разберемся. Время идет, а у нас только семь кандидатов.

– Так, все! Белгородский сказал, чтобы десять было. Троих он сам найдет, так что у нас полный комплект. Можно начинать обработку кандидатов. Чувствую, задачка перед нами стоит нелегкая.

– А как вам моя кандидатура? – раздался голос за спиной парней. На пороге кухни стояла Кристина. Когда она вернулась с прогулки, никто не слышал, какую часть обсуждения узнала – тоже, поэтому смутились все разом.

– А Галина где? – промямлил Сеня, оттянув себе ухо на километр. Он всегда так делал, когда испытывал неловкость.

– С Офелией осталась во дворе. Дома очень душно. Ладно, не парьтесь, шоумены. Я давно про вашу гениальную идею знаю. И в курсе, что спонсирует ее Рус. В общем, я подумала и решила, что буду участвовать в вашем дурдоме. Пишите мою кандидатуру. Я согласна.

– Твой папарус будет против, – вяло отреагировал Ванька. – И вообще, ты совсем очумела, да? Ну какое шоу? У тебя маленький ребенок!

– И что? Рождение ребенка – не повод отказываться от жизни. Пока я буду играть, за Офелией присмотрите вы, – радостно доложила готка, – а Руса я беру на себя. Ничего ведь сверхъестественного от героев не требуется? Разгадать какую-нибудь головоломку, да?

– Господибожемой, за что мне это! – закатил глаза Ванька. – Ты соображаешь, что несешь? Мы присмотрим за Офелией… Почему мы вообще должны за ней присматривать? Она твоя дочь! Кто ее грудью будет кормить? Я? А какашки кто будет от попы отскребать? Пашка?

– Извините, но при чем тут я? – ошарашенно спросил Хлебников.

– А я тут при чем? – заорал Терехин, вскочив и уронив табуретку на пол. – Прилепилась ко мне, как банный лист к заднице. Кто тебя вообще в мою жизнь звал?

– Ты действительно ни при чем, – тихо проговорила Кристина, – но, думаю, Русу знать об этом не обязательно. А то вдруг передумает давать бабки неизвестно кому…

– Угрожаешь? – спросил Ванька, от гнева его трясло.

– Предупреждаю, – сощурила глаза готка. Сейчас она походила на Белгородского, тот же холод глаз, то же выражение лица. Странно, ведь Кристина была приемной, а не родной дочерью.

– Ругаетесь, как супружеская пара со стажем, – гоготнул Лукин и получил очередной подзатыльник от Ваньки.

– Да пожалуйста! – неожиданно сдался Терехин, уселся обратно на табуретку и отвернулся к окну. – Хочешь, чтобы над тобой ржала вся страна – участвуй, – тихо сказал он. И добавил: – Но задницу Офелии я все равно мыть не буду.

– Хорошо, я все буду делать сама! – рявкнула Кристина.

– Вот и ладненько, – потер толстые ладошки Хлебников. – С какашками Офелии разобрались, с героями тоже. Пусть один кандидат будет в запасе. Вдруг кто-то откажется. Кристина права: действительно, ничего сверхъестественного от героев не потребуется. Большую часть дня участники будут жить обыденной жизнью. Мало того, малышка оживит шоу и добавит в него изюма. Итак, у нас есть восемь кандидатов. Осталось уговорить их принять участие в шоу.