Купи мне маму!
Шрифт:
– Папа, посмотри! Ё-ж-жи-жик ёжик! – радостно читает Алиса, водя пальчиком по листу азбуки, на котором начала читать детский стишок.
Глаза Дмитрия широко раскрываются. Он смотрит на дочь, точно увидел её впервые в жизни, а затем переводит своё внимание на меня.
Киваю мужчине, давая понять, что ребёнка следует похвалить. Хорошо, что не стоит как остолоп и быстро схватывает мой намёк.
– Это невероятно! Ты так быстро научилась читать?
– Меня Эмма научила. Мне весело с Эммой. А ещё мы готовили сегодня шоколадные сырники. Там осталось несколько штук для тебя. Ты же их попробуешь?
Дмитрий бледнеет. Он удивлён разительными переменами в дочери, и пока видно, что не знает, как можно прокомментировать происходящее.
– Конечно, попробую, милая. А ты ложилась спать днём?
Ой! Мы же не пообедали даже… И Полина не заглядывала. Вероятно, решила не навязываться и не раздражать Алису лишний раз?
– Простите, Дмитрий. Мы с Алисой так увлеклись, что не успели за ходом времени…
– Ничего страшного. В таком случае пообедаем вместе? А после этого я хотел бы поговорить с вами, Эмма.
Алиса насупливается. С чего-то она снова выпускает иголки, как самый настоящий маленький дикобразик. Смотрит на отца так, словно приписала его во враги. Боится, что он прогонит меня? А ведь может, если Полина успела нажаловаться ему. Но что-то подсказывает мне, что мужчина так не поступит. Скорее всего, он хочет подписать договор.
О! Он со мной снова говорит на «вы»? А это интересно… Что заставило мужчину зауважать меня? Или старается в присутствии дочери? Следует взять на заметку. Очень интересный поворот. И настораживающий.
Мы идём обедать, а после Дмитрий настаивает на разговоре и просит Алису лечь на дневной сон вместе с Полиной. Няня выглядит более чем довольной, уводя девочку, а вот та не разделяет энтузиазма Полины. И к чему такая спешка? Я могла сама уложить Алису, а потом подписать договор. Ловлю себя на мысли, что ребёнок сумел зацепить меня за потайные струнки души. Я не готова сдаваться и продолжу бороться за неё. Чувствую, что способна помочь Алисе раскрыться.
Вхожу в кабинет Дмитрия следом за ним и запираю дверь.
– Вы хотели поговорить о договоре?
– Не совсем. Я хочу, чтобы ты ушла из нашего дома, Эмма. Я выполнил свою часть сделки – долги твоего отца полностью списаны. Реклама кофейни оплачена. Ты сделала для моей дочери за этот день больше, чем кто-либо делал за куда большие сроки, а теперь я прошу тебя покинуть наш дом.
– Н-но… - я захлёбываюсь возмущениями.
Не знаю, что тут можно добавить. Меня просто выставляют из дома? Но почему? Неужели Дмитрий не видит, что мы с Алисой поладили? Почему хочет выставить меня? Зачем целенаправленно вредит своему ребёнку? Ведь Алиса только-только начала раскрываться. И дальше – больше… Да только Дмитрий словно не замечает этого. Сердце сдавливает, а я смотрю на мужчину и не могу проронить из себя и слова. Ведь он в своём праве – он может вышвырнуть меня прямо сейчас, потому что нас даже общий договор не связывает.
– Что вам сказала Полина? – не могу сдержаться, чтобы не задать прямой вопрос я.
Внутри кипит ярость, да так сильно, что меня даже потряхивает. Почему взрослый мужчина поверил сплетнице? Невооруженным глазом же видно, что Полина спит и видит, как оказаться в его постели. Именно по этой причине потому так старается избавиться от любой конкуренции.
– При чём здесь Полина? Я с ней даже не общался после возвращения домой. А ей было что рассказать мне? – Дмитрий хмурится.
Он откидывается на спинку кресла, покачивается в нём, трёт переносицу указательным пальцем правой руки.
– Я вижу, как ты влияешь на Алису, Эмма. Не могу сказать, что мне не нравится это, но и приятного в нарисовавшейся истории слишком мало. Моя дочь привяжется к тебе, а что дальше? Я думал об этом на работе. Пока Алиса считает всё игрой, но время слишком скоротечно, оно имеет свойство вызывать привыкание. Когда моя дочь привыкнет к тебе и перестанет воспринимать всё за игру, наступит момент принятия сильнейшей боли. И вот тогда… - Дмитрий замолкает.
Значит, он принял решение самостоятельно? Только сейчас схватился за голову и подумал о будущем своего ребёнка… А не поздно? Не скажу, что мы сильно сблизились с Алисой за этот день, но даже этого времени достаточно, чтобы теперь она посчитала меня предательницей и потеряла веру в людей.
– Дмитрий, вы уже опоздали с принятием такого решения. Если я уйду сейчас, Алиса уже посчитает себя брошенной. Она только начала раскрываться мне.
Чувствую, как самый неприятный горький осадок растекается внутри. Мне многое хочется сказать мужчине, но я понимаю, что по большей части он прав. Я не няня. Не тот проходной вариант, о котором забудется слишком быстро. Алиса действительно относится ко мне иначе. И если она будет воспринимать меня за маму… Я не смогу остаться с ними навсегда. Мы могли бы общаться в будущем, но ей не хватит этого общения, а посвящать свою жизнь чужому ребёнку я не должна. Как бы поступила мама в такой ситуации? Думаю, но ответы не успокаивают меня. Она бы посвятила себя чужому ребёнку… Это факт. Мама жила для других больше, чем для себя. Только мне нельзя забывать об отце. Ему сейчас непросто там. Он не справится один. И я не могу просто взять и бросить его, наплевать на личную жизнь ради… чужого ребёнка.
– Понимаю, что сейчас будет неприятно разрубать затянувшийся узел, но я придумаю, как успокоить дочь. Прошу тебя, не переживай, Эмма. Я разберусь со своим ребёнком.
– Уже разобрались, - буркаю себе под нос я.
– Прости?
Дмитрий ставит локти на столешницу, упирается в неё и пристально смотрит на меня.
– Я-то прощу, а что по поводу вашей дочери? Ей не хватает внимания родных. Своим поведением она старается получить те самые крохи, собрать хоть что-то. Алиса считает себя плохой, потому что няньки вбили ей в голову, что она неспособная и бестолковая… а Полина просто потакает ей, только бы удержаться на своём месте.
«Рядом с брендовыми мужскими трусами», - думаю, но до конца свою мысль не озвучиваю.
– И ты пришла к таким выводам всего лишь за сутки? Моя дочь успела настолько сильно раскрыться тебе?
– Удивительно, правда?
Я хмыкаю. Больше добавить нечего. Видно же, что у нас с Алисой достигнут прогресс, и я могла бы объяснить ей, что моё присутствие не навсегда, что могу остаться её другом, если она захочет.
– Эмма, ты ведь понимаешь, что это не приведёт ни к чему хорошему. Правда?