Купленная. Доминация
Шрифт:
Вот только таинственная незнакомка оказалась на редкость большой скромницей. Что в первый раз прятала личико у отца на плече, что сейчас старательно отворачивалась от меня, показывая одну только спину и чуть всклоченные рукой страстного любовника роскошные космы. Еще и как-то вся заметно сжалась, ссутулившись в защитной позе, будто хотела закутаться в свой банный халат буквально с головой. Жаль, что под припечатывающим взглядом отца и фокусировка цепкого взгляда сбивалась, и дотошную внимательность подрезало процентов на пятьдесят (а это очень много). Так что особо долго налюбоваться данной красоткой не получилось. Тем более, когда постоянно отвлекаешься на
Но не почувствовать что-то потягивающе ноющее в зоне слегка растревоженной памяти с неразборчивыми нотками то ли дежавю, то ли не пойми еще чего, у меня, конечно же, не вышло. И заныло, и закопошилось неуемно изголодавшимся червячком, и даже чуть было не навело на безумную идею подойти к этой совершенно не сочетающейся с друг другом парочке впритык и выкинуть какой-нибудь идиотский фортель в своем излюбленном репертуаре…
Если бы не отец, вернее, его окончательно подпорченное мною настроение, может быть я бы так и сделал.
— Бинго, — я поднял руку вверх над головой в победном жесте, демонстрируя терпеливым зрителям свою долгожданную находку. — Все в порядке. Выпали на диван. Еще раз приношу свои дичайшие извинения за то, что подпортил вам такое жаркое начало первого завтрака. Но, клянусь отменным здоровьем моего любимого папеньки это было не со зла и ненамеренно. Обещаю когда-нибудь загладить свою вину чем только не попросите.
— Может уже заткнешься и пойдешь МОЛЧА на выход? И, желательно, уже безвозвратно. Больше ничего не выронил? Проверь на всякий случай. — естественно, отцу незачем было со мной цацкаться и выказывать свое совершенно неуместное к моей выходке снисхождение. Хорошо, что хоть не послал более доходчивым приемом и с физическим ускорением.
— Остальное не так важно, как ключи. Но за родительскую чуткость и внимание премного благодарствую. Буду вспоминать о ней всю дорогу до Куршавеля. Пап, ну не бери в голову. С кем не бывает.
— Пошел вон отсюда, — а вот это действительно было очень обидно. И лучше бы он рявкнул на меня в этот момент, а не произнес едва не через стиснутые зубы презрительным "плевком".
— Ладно, умолкаю. Счастливо оставаться. Наверстаете еще. У вас весь день впереди. — да, оплошал я уже окончательно, так и не сумев сдержать в собственном голосе металлических ноток детской обидки.
Так что в этот раз я пошел на выход не оборачиваясь. Уж если кто и мог всего парочкой слов выбить из-под твоих ног твердую почву, то только мой родной отец. Таких профессионалов-тяжеловесов лучше обходить десятой дорогой, а не кидаться грудью на амбразуру пока не самоубьешься насмерть лишь по собственной на то инициативе.
— Алина, ты как? Все нормально?.. — я не дошел до лифта всего каких-то пять гребаных шагов, уже перешагнув "порог" мини-прихожей и забуксовав буквально через секунду после долетевшего до моего слуха голоса отца. Причем вначале меня резануло его смягченными и… искренне заботливыми нотками, будто он обращался не к самой обычной шлюхе, а к любимому и незаслуженно обиженному чаду. А потом уже мой мозг выделил из всего этого само имя.
Алина?..
Кажется, я даже не сразу понял, чем именно меня привлекло в его звучании. Такое ощущение, будто мой собственный рассудок пытался заблокировать все мои способности по критическому мышлению, саму память и наработанные почти за тридцать лет интеллектуальные навыки человека разумного.
— Да… я в порядке… — слабенько так, с волнительной хрипотцой в дрожащем голоске… Я бы точно ни хрена не расслышал, не обострись мой слух в те мгновения до невозможного для простого
Почти как во сне, не соображая, что делаю и зачем, я медленно обернулся лицом к центру гостиной. А когда начал вышагивать по направлению этой засвеченной солнечным светом воркующей парочке, то и не сразу понял, что куда-то вообще иду. Ноги несли сами, под ускорившийся ритм одуревшего сердца… Под гулкий набат его надрывных ударов, выбивающих о ребра свихнувшуюся то ли джигу, то ли чечетку.
В этот раз, казалось, мне больше не требовалось никаких четких визуальных доказательств-подтверждений. И услужливая память, и щедрое воображение дорисовывали недостающие детали даже с такого расстояния, вопреки всему, что слепило глаза или сбивало с фокусировки чуть поплывший взор. А потом Она пугливо обернулась, как только ее боковое зрение задело моей плавно приближающейся к их местоположению тенью.
Не слишком ли поздно, дорогая, так дергаться? Думала, я настолько тупой и недалекий, что не сумею сложить один к одному? И, да, это было с твоей стороны очень большой ошибкой ответить моему отцу. Подать свой голос, пусть и намеренно сдавленный до немощного шепота. Слишком мало прошло времени, чтобы я успел его забыть. Всего-то ничего, не более двух суток. И имя Алина…
Паззл собран, несите рамку. Сейчас ваш папа будет вешать картину.
— Ты либо окончательно двинулся рассудком, либо я уже не знаю, что и предполагать. — и нет, в этот раз голос отца не отрезвил меня и не вернул в чувства. Так, лишь слегка царапнул по сознанию несильным нажимом тупого ноготка. Я даже посмотрел в его сторону скорее по инерции, нежели осознанно, практически (или вообще) не воспринимая ни его многообещающего моему ближайшему будущему взгляда, ни с трудом сдерживаемого столь редчайшего для его натуры спектра эмоций. При иных обстоятельствах, я бы точно ретировался отсюда сломя голову и не оборачиваясь. Но сейчас…
Казалось, направь он мне в лицо в эти самые мгновения свой коллекционный Магнум 44-го калибра (тот самый из знаменитого "Грязного Гарри" и который, кстати хранится в сейфе его рабочего кабинета в нашем общем семейном гнездышке за городом), я бы и бровью не повел. И не потому, что уверен на все сто, что у него пукан надорвется спустить курок, а банально из-за отшибленного у меня сейчас чувства самосохранения.
— Расслабься, пап. Считай это моим запоздалым прозрением. Решил загладить вину за свое последнее, крайне некрасивое поведение. Уверен, ты так бесишься именно поэтому. Я ведь не выказал своего почтения твоей гостье, не поздоровался и не представился должным образом. Это же ты меня учил всю мою жизнь на ярких примерах, чем отличаются наши безмозглые мажорчики от потомственных западных аристократов, и чего я должен избегать. Неподобающего поведения в присутствии кого бы то ни было.
— Это, по-твоему, и есть так называемое следование моим наставлениям?
— Конечно. Я же до этого проигнорировал твою гостью, забыв напрочь о своих манерах и правилах этикета. Грубо говоря, действовал, как последний гомнюк. Не представился, не пожелал даме прекрасного утра, как и продуктивного дня на ближайшее будущее.
Я уже давно до них добрался и теперь без какого-либо напряга мог рассматривать пойманную (увы, не мною) Стрекозу под гигантски огромным увеличительным стеклом своего цепкого внимания. Да и ей уже банально некуда было ни прятаться, ни отворачиваться. Даже в какой-то мере испытал к ее запоздалым метаниям во время моего к ним приближении искреннюю жалость. Ну и что, что ироничную, зато от всей души.