Куплю тебя за миллион
Шрифт:
По-настоящему, глубоко заглядывает. Пытается донести до меня важность и необходимость.
Меня же снова заносит мыслью, что Марианна остаётся один на один с этим болтуном усатым! Уйти? Кажется, придется. Но напоследок требую:
— На кресле Марианну будет осматривать женщина!
Выторговав хотя бы это, оставив за собой последнее слово, выхожу из кабинета.
Почти сразу же замечаю папашу. Дальше по коридору.
— Я тебя искал! — бросаю ему на подходе.
— Интересные места для поисков, — отец бросает взгляд мне
— О чем ты говорил с Марианной?!
— Ни о чем конкретном. Не успели толком поболтать.
— Ее словно подменили после разговора с тобой!
— Надо же. Хоть кому-то удается вправить мозги на место. С тобой это дается куда сложнее… Почти невозможная задача. Почти! Но я не теряю надежды! — улыбается отец.
— Я делаю все, как мы и договаривались. Что тебе еще нужно?
— Вот только не стоит сваливать вину на меня. Ты здесь, в этой больнице, не только потому, что я тебе так сказал. Ты сам не хочешь всего того, что прилагается к приятному кувырканию с красоткой, — подмигивает папаша.
Развернувшись, степенно удаляется.
— Стой, отец. Я с тобой еще не закончил.
— Есть моменты, которые я не стану обсуждать в стенах клиники, помогающей рождаться на свет детишкам. Кощунство! Выйдем на свежий воздух, Глеб.
Глава 23
Бекетов
Наверняка разговор, осмотр и взятие анализов затянется надолго. Поэтому я двигаю следом за отцом, испытывая сильное раздражение от вида его расправленных плеч и прямой, как струна, спины.
— Ну, чего тебе?
— Ты был желанным ребенком, Глеб! — неожиданно говорит отец.
Напрягаюсь.
— К чему этот пустой треп?
— Очень желанным, — напирает. — У твоей матери было три выкидыша. Прежде чем беременность дала свои плоды. Позднее, конечно, выяснилось, что первые три беременности она сама, что называется, скинула, потому что была не уверена, что ребенок от меня, а не от любовника восточных кровей…
— Ты и во мне сомневался. Я все помню. Не стоит играть в любящего папашу.
— Сомневался. Ты бы тоже сомневался, узнав о длительной интрижке твоей избранницы. О многолетней интрижке! — подчеркивает. — Почувствовал бы себя кретином и твоя картина мира встала вверх тормашками. Ты уже достаточно взрослый, чтобы это понимать. Когда разочаровываешься в том, ради кого ты открывал глаза каждый день, все, связанное с этим человеком, утрачивает свой смысл. Рвутся нити. Позже приходит осознание, что некоторые нити прочнее канатов, — многозначительно смотрит на меня.
— Как трогательно. Мне скупую мужскую выдавить?
— Крокодилью, — вздыхает тяжко. — В твоем случае крокодилья слеза будет уместнее, — разочарованно машет ладонью.
— Что ты хотел этим сказать, для меня так и осталось тайной.
— Всего лишь напоминаю тебе о сути вещей, — качает головой. — Но кажется, я поторопился, назвав тебя взрослым.
Просьба? Неожиданно! Внимательно смотрю на отца.
— Какая просьба?
— Кровь, выпущенные кишки, смерти людей, — буднично перечисляет. — Ничего лишнего. Все как ты любишь, одним словом.
— Я не выпускаю людям кишки. Просто так не выпускаю, — дополняю ответ. — Для этого должны быть веские основания. Что у тебя?
— Среди числа моих партнеров имеется некто Осман Шахин. Раньше мы с ним кусались, сейчас довольно тесно сотрудничаем. Но есть основания думать, что он замышляет против меня дурное. Избавься от него.
— То есть ты не уверен, что он собирается тебя убить.
— Ты киллер или кто?! — в лоб спрашивает отец. — Я назвал тебе имя. Будь добр, примени к нему свои кровавые умения. Сделай всё как можно громче и внушительнее. Так, чтобы при взгляде на труп Шахина, блевать потянуло даже самого стрессоустойчивого. Я желаю, чтобы никому в голову больше не пришло и тени мысли, будто на Бекетова можно покуситься!
Отец говорит негромко, но веско и, что называется, жестко. Я разом перестаю видеть в нем старика, недавно перенесшего операцию на ноге, и вспоминаю, кто он есть — деспот, владеющий многомиллиардным состоянием. Полностью седой, в преклонном возрасте, но до сих пор успешно управляет своим бизнесом без осечек. Он ловко устраняет конкурентов своими методами, но и прибегнуть к силе не гнушается. Словом, отец, несмотря на возраст, еще держится в роли акулы, которой лучше не переходить дорогу. У него очень длинные руки и очень большие возможности, чтобы покарать.
— Сделаю. Но предупреждаю, мои услуги дорого стоят.
— За ценой не постою.
Отец ныряет рукой во внутренний карман пиджака. В прежние времена он бы достал чековую книжку, но сейчас достаёт лишь телефон. Огромные возможности ворочать финансами в небольшом куске пластика с логотипом в виде откусанного яблока.
— Скажи, куда перевести деньги, и какая сумма тебя интересует.
— Во-первых, я предпочитаю нал. Так что в любом случае тебе пришлось бы спрятать свой телефон. Во-вторых, к тебе у меня будет особенная цена.
Отец мрачнеет.
— Миллион евро? — усмехается. — Я столько не дам за задницу гниды, которая пытается меня убить!
— Чисто философски, устраняя его, ты покупаешь жизнь для своей старой сморщенной задницы, а не для его. Но оставим в стороне философию. Речь пойдет о цене. Деньги от тебя мне не нужны. Я хочу, чтобы ты отпустил Марианну.
— Отпустил эту наивную глупышку?! Куда?! По миру с голой задницей?
— Пусть это тебя не волнует. Я позабочусь о ней. Моя цена именно такая. Отпустишь Марианну, сделаю все на высшем уровне. Даже могу нафаршировать тушу твоего врага яблоками и запечь, как поросенка в медовом соусе.