Купол Галактики (сборник)
Шрифт:
— Великолепный! — согласился Борис. — И что же, он будет сидеть и мыслить. Значит, сиди и думай, думай, думай…
— Ископаемые у вас понятия, — усмехнулся старец. — Сейчас мальчик — каждый! — имеет пять-шесть занятий. Учтите, обязательных: умеет строить, сажать растения, выращивать животных, починять свою одежду и обувь.
— Крепко, крепко, — сказал Борис. — Одно мне не нравится: слишком уж они серьезны. Молчат, думают, работают, а детство когда?
— После ста двадцати! Когда человек наработается досыта! Живем так: в сутках двадцать четыре часа, — частил старец. — Восемь тратим на сон, четыре — на творения, четыре часа отдаем семье и друзьям, четыре — людям, четыре — природе. Вы отгораживались от природы, жили сконструированной жизнью, забыли о естественных связях. Человек — клетка вселенной. На нее влияют циклоны, приливы и отливы, солнечные пятна, рождение новых звезд. Человек бьется в сетях космических сил.
— Так! Так! Так! — Борис согласно кивал головой, с ожесточением: он знал — у отца был шейный радикулит, предсказывавший точнее метеоспутника все непогоды.
Старец кричал:
— Изучают каждого, с рождения предписывают ему точку земного шара, где он может жить бодро и смело! Люди слабые теперь селятся у теплых морей, люди с горячей кровью живут на Луне, Марсе, в холоде и борьбе. Те и другие счастливы, они отдаются главному в жизни — Творению и его младшему брату, Деянию, ибо они… Не так! Не так!
Старик бросился к ребятам, воткнувшим черенок вверх комлем и наблюдающим за впечатлением. Старик посадил черенок, выпрямился, замахал на Бориса руками, грозил пальцем.
— А природа!.. Вы вообразили, что создали особый мир. Победить! Взять! Поставить на колени! Вы дрались. Не изучив тонкие и самые крепкие взаимосвязи, вы нарушили равновесие. Да, да, не возражайте! Леса повырубили, реки выпили. А животные, птицы, насекомые?..
И не отворачивайтесь, я вам выложу до конца. Воспользуюсь случаем, со своим прапрапрадедом я не могу поругаться, а вы-то мне попались. Тоже, наверное, и деревья портил, и воробьев сшибал? Или охотился, гоняясь с ружьем за животными? А? Вы же догадались, что во вселенной нет ничего оторванного друг от друга.
— Понял! — воскликнул Борис, щелкнув пальцами. — Все просто потому, что сложно.
Борис хихикал: старик был умница, все здесь умницы.
Лицо старика исказилось.
— Они идут, — пробормотал он. — Они схватят вас.
«Они будут сводить со мной счеты за все грехи: за охоты и реки?»
…Толпа стариков бежала к ним, крича, махая руками.
— Догоняйте! — проказливо крикнул Борис.
За холмом Борису попалась тропинка, отличная, утрамбованная ногами. Борис сел и быстро разулся. Он сбросил свои ботинки в заросли трав — розовых и белых кашек. Красота! Стой и цвети, бежать не надо.
— Я-то мечтал здесь прогуляться, — простонал Борис. Посидел, отдыхая, старики все-таки отстали, растянулись длинной цепочкой.
Борис подпустил передового метров на сто. Вскочил. Ура отдыху! (Он был как свеженький.) Теперь сможет бежать долго и быстро. Борис пожалел, что побежал сгоряча в сторону от космодрома. Туда надо было рваться, там и Александр, Бенг. Они спасут.
Борис подпустил старика еще ближе, присел — и рванул броском, придав себе этим дополнительное ускорение. Желтые его пятки так и замелькали. Травы, склонившиеся на тропу, под ноги, рвались. И отлетали.
А вот и ветер.
Он дул от леса и пах хвоей. И зеленый лес не так уж далеко. Он не синий. Значит, лиственный, густой, с глухими, тайными местечками. Наверняка там есть овраги и глухие логи. Не здесь, так у тех дальних сосен.
Борис взбежал на очередной холм и перевел дыхание.
Местность широко раскрылась ему: мерцали шары домов, синели круглые водоемы. Туда-сюда пролетали суетливые, поспешливые утки. На горизонте рычали продуваемые двигатели ракет. Это походило на приближающуюся грозу.
Гм, гм, значит, гравитацией так и не овладели…
Собаки (выскочив из травы, они без лая гнались за Борисом) теперь легли рядом с ним. Высунув языки, они ласково вертели хвостами. Они добродушно посматривали на Бориса, моргая желтыми ресницами.
На усах собак были прилипшие обрывки паутины, и Борис догадался, что собаки охотились за ночным зверем, барсуком.
Они совали носы в его нору и лаяли, подцепив эту паутину. Затем пошли домой, он, бегущий, попался им на глаза, и собаки кинулись догонять его с предвкушением веселой игры.
Прогнать их, что ли, чтобы не помешали?..
Собаки, наверное, бежали из лесу. Это значит, в лесу есть барсучьи норы и глухие уголки. Как бы ни был утренний барсук нагл и бесстрашен, не будет он жить открыто, не та у него натура.
А до космодрома не добежать, это ясно. Ведь до него полсотни километров, не менее. Значит, в лес!..
Борис сбежал вниз с холма (по другой его стороне взбегали старики). Борис криво усмехнулся — чудаки бежали следом за ним. А могли бы забежать навстречу и окружить.
Затявкали собаки, нежно хватая Бориса за ноги. Он закричал:
— Я вас!..
Собаки с визгом кинулись в травы. Исчезли. Бегать бы, как они…
«Это хорошо, что гонятся за мной не долгоногие серьезные дети, — думалось Борису, — а старики с их коротким дыханием».
…Лес поднимался перед ним. Высоко. Ноги уже не несли Бориса, он не бежал, а шел. Зато и старики отстали. Их ярко-цветная толпа скатывалась с последнего перед лесом холма. До него метров двести или триста, и Борис уже не боялся стариков. Он сейчас хорошо спрячется от них и отсидится. А ночью уйдет на космодром или вернется обратно, там будет видно.
Борис еще раз оглянулся и вздрогнул — старики не бежали, летели. Их толпа редела. Один за другим они поднимались в воздух и неслись к нему.
Быть того не может!.. Но они летят, он чувствует их приближение и по надвигающемуся странному жару.
Ужас охватил его, и Борис вошел в лес, пошатываясь.
— Черт побери, — сказал он. — Черт все побери!..
Лес был ухоженный, чистый. То, что казалось издалека густодремучим лесом, было редкой, просторной, свободной от кустов лесопосадкой.