Купол над бедой
Шрифт:
Дейвин пожал плечами почти с удовольствием. Не каждый день удается своего же конфидента заманить спорить на заклад.
– Ты меня сделал, да. Коньяк с меня.
Айдиш улыбнулся:
– А закуска с меня, я слегка сжульничал.
Князь тоже был доволен - день в кои-то веки начинался хорошо:
– А интересные тут женщины. Аугментина, которую ты нашел, Дейвин, и Полина эта твоя, Айдиш. И все эти их учителя. И даже Лиска Рыжий хвост. Она, конечно, площадной шут, но не пустое место. И ведь они не одни такие в крае. Было бы интересно как-нибудь с ними поговорить... Или с другими такими же...
Мы ждали, что Вьеза побудет и уедет, но нет. Нам в усиление еще пятерых таких же придали. Три девки и два пацана, чтобы "грустно не было", так и сказали. Ну, парни вообще без вопросов, хоть сейчас в Терминаторе снимай. Девицы не хуже. Только две с ними проблемы. Во-первых, мы им не смогли объяснить, почему табельное оружие нужно сдавать, когда ты не на службе. Во-вторых,
Запись с личной страницы фейсбука от 28.04.2019, имя пользователя скрыто по требованию УВД края.
Когда в апреле появились первые заболевшие и сотрудники Института гриппа вызвались исследовать заразу, по совету директора этого заведения Димитри подписал указ о создании Центра по исследованиям особо опасной ксенофауны. Инородность оборотней местные выяснили примерно через неделю после получения первых образцов. Их ученые назвали метод "секвенирование ДНК". Метод позволил достоверно определить, что четвероногие твари были чем угодно, но не заболевшими собаками. И заразившиеся от них люди тоже несли в себе отпечаток следа чужого мира. Беседы с учеными, взявшими руководство над исследованиями, были занимательны и интересны, но Димитри что-то настораживало. Весь его опыт придворной жизни и взаимодействия с Академией подсказывал, что открытость - открытостью, но исследования стоит держать под контролем и не выпускать биологические образцы из края. Это его мнение подтвердил и куратор института с Литейного - мол, знаем мы этих буржуев, сейчас как приедут! И хорошо, если приедут! Могут и по почте списаться! Как взяток да обещаний раздадут! А потом вывезут все ценное, исследуют у себя и будут торговать втридорога с краем, да еще отговариваться экономической блокадой, объясняя, почему никак нельзя спасти людей. Так что Димитри подписал и второй указ: любая попытка вывезти биологические образцы из края без разрешения, подписанного им лично, отныне считалась государственной изменой. Зимние казни сыграли ему на руку: выяснять, насколько он всерьез, сотрудники института не стали.
И тогда, как князя и предупреждали, началось. Поняв, что тайно добыть образцы не выйдет, ученые со всего мира завалили Центр заявками на разрешение участвовать в исследованиях. Самые заинтересованные сопровождали заявки очень рискованными обещаниями, на любых условиях прося о возможности возиться в заразной слизи и рассматривать в микроскоп неведомую, но смертельно опасную дрянь. Было даже два или три заявления на получение гражданства края. Временами Димитри казалось, что он слышит не о научной работе, а о дележе придворных должностей, разве что вместо отсылок к заслугам предков здесь упоминали количество опубликованных работ и делили не золото, а порядок упоминания в списке авторов.
Впрочем, непосредственная польза от исследований тоже была. По свидетельствам, люди превращались в чудовищ в течение суток, соприкоснувшись с оборотнями, как довольно быстро стали называть несобак, или с оставленными ими следами - лужицами слизи. Собаки, кошки и крысы, прикасавшиеся к субстанции, не заболевали вовсе. Сперва предположили, что это потому что не было непосредственного контакта, однако людям хватало нескольких капель, попавших на кожу. Поэтому с величайшей осторожностью и множеством оговорок Димитри сообщили, что, скорее всего, эпидемии мутаций среди домашних животных не будет. Разумеется, эксперименты были продолжены, но за ними уже стояло желание знать точно, что опасности для скота и питомцев нет, а не реальная необходимость выявить риски. А вот зверей, живущих по другую сторону моря, пытались заразить совсем с иными целями. И наконец у ученых получилось: зеленая макака заболела так же быстро, как и человек, с легкостью разорвала кавказскую овчарку и сожрала ее. Димитри было жаль и мартышку, и собаку, но выбора не оставалось. Ученым была нужна кровь этой когда-то симпатичной малышки и ее родственников, они хотели достать из нее лекарство для людей. Проверять его действенность тоже планировалось на обезьянах, а не на людях. Сперва пробовали добыть это лекарство из зараженного человека, специально пойманного живым, но ничего не вышло: тонкие иглы ломались об его вены, а из разрезов вместо крови вытекло нечто непригодное к использованию и немедленно затвердело, после чего начало испаряться, превращаясь в синевато-серую пыль. Впрочем, монстр все равно пригодился: из эксперимента люди узнали, что он очень боится воды, а при температуре ниже плюс пяти впадает в спячку.
Димитри, опять же с оговорками и попытками стучать по дереву, оберегая себя от чужого колдовства, пообещали, что если все сложится, то что-то пригодное к использованию появится, но не раньше следующей весны. И это значило, что ремонтные бригады и их сопровождение по-прежнему станут рисковать жизнями, входя в очередной подвал. Новости из города напоминали сводку боевых действий, и Димитри приказал оказывать всякую помощь отрядам
К майским праздникам я окончательно обустроилась в городе. Брошенного жилья было вполне достаточно, чтобы оборудовать несколько точек под разные цели: и пару мест, где я якобы живу, в противоположных районах города, и явочные квартирки, и склады под разные нужды и задачи. А вот место, где я обитала по-настоящему, я не показывала никому. Незачем.
Задолго до оккупации, во время обязательного родственного визита к двоюродной тетке матери я обнаружила Источник на кухне обычной коммунальной квартиры. Маскировался он под текущий кран. Старенькая одинокая тетя Лида, к которой мы и приезжали, живущая с котом в двух смежных комнатах на Галерной, скончалась за несколько лет до Вторжения. Комнаты, путем странных внутрисемейных обменов и перераспределений, оказались оформлены на каких-то дальних свойственников. Связываться со своими мне не хотелось, так что я приобрела их по поддельному паспорту и никому об этом не сказала. Позже та личность, на которую я сделала документы, зажила своей жизнью, обзавелась проверяемым прошлым и выкупила всю квартиру. Я тогда не думала, что это место мне зачем-то понадобится, но пусть будет, чего бы нет, собственность в Питере лишней не бывает. Да и Источник без присмотра оставлять не хотелось. Вот и пригодилось в хозяйстве.
Источник был настолько мал, что заметить его удавалось, только подойдя почти вплотную. Капает себе кран и капает. Свойство такое у старых советских кранов с двумя рукоятками. Неотъемлемое. И отсутствие воды и света ему в том не помеха.
Включенная холодная вода ударила в раковину тугой струей, наплевав на законы физики, говорящие, что водопровод безнадежно сломан. Я перетащила на кухню стиральную машину из ванны, подключила ее при помощи нехороших слов, за которые от матери досталось бы по губам, и заодно запитала от Источника. Получился почти вечный двигатель - машинка всасывает и греет воду, потому что берет на это энергию из самой воды, которую потребляет. Красота же! Жаль только, не похвастаешься, в сеть фоточки не выложишь... Но для мытья воды так нагреть можно, просто слив ее не в канализацию, а в ведро. В городе, получающем воду "с колес" седьмой месяц, возможность вымыться - бонус покруче многих представимых. Собственный Источник пригодился мне и еще для одной цели - перезаряжать кристаллы. Я клала камни в дуршлаг, ставила под струю воды на ночь и к утру имела вполне годные переносные батарейки. Надолго их не хватало, но как временный вариант они вполне годились.
Свою квартиру я не показывала и не рассказывала о ней. Особо не осторожничала, но и в сеть из этого места не вылезала никогда, о каком бы срочном деле ни шла речь. И, как результат - идя по с детства знакомым проходным дворам могла не опасаться встретить тут вдруг хотя бы и тех же пацанчиков Эмергова, мстящих мне за честь, поруганную грубой правдой жизни в виде скринов их смелых обещаний, которые слишком часто исчезали из пабликов после очередного факапа.
Как ни весело было выяснять отношения со смешными московскими ребятами и покусывать при возможности саалан, оставалось одно дело, висевшее на мне с того самого дня, как вернулись Источники. Мне надо было посмотреть своими глазами на купол, построенный дорогими гостями над ЛАЭС и прилегающими территориями. Судя по тому, что говорили о станции и земле вокруг сотрудники Росатома, - обычным зрением он не фиксировался, а значит, определяли проникновение только по счетчикам. Кто бы ни ставил купол, на аварию он среагировал очень оперативно: говорили, что Сосновый Бор пострадал больше от паники, чем от радиации. Жить там запретили, как и гулять по лесу в зоне отчуждения, и собирать грибы и ягоды. После возвращения Источников дорогие гости запитали свою конструкцию напрямую от них, и это техническое решение было как минимум любопытным. А у меня никак не получалось добраться до сердца закрытой территории - купола.
Свою машину я оставила в Хельсинки. Я была в розыске, но мешало не это: край по-прежнему оставался в блокаде, за прошедший год она стала только жестче. И, значит, просто приехать на заправку и залить полный бак оказывалось невозможным. То есть возможным, но не на каждой заправке, а светить мордой лишний раз мне категорически не хотелось. Можно было бы попытаться провернуть с автомобилем тот же трюк, что я устроила со стиральной машиной, разве что запитать его не от стационарного Источника, а от кристаллов - именно так дорогие гости поддерживали купол конец осени и почти всю зиму, - но оценив риски, от этой идеи я со вздохом отказалась. Любая проверка документов в присутствии "технического специалиста от саалан" - и я попалась. Как ни прячь концы, такой автомобиль фонит достаточно, чтобы вызвать у мага желание провести углубленный досмотр. Я уже почти было нашла, как добраться до Соснового Бора через юг, но тут возникла вся эта история с заразными тварями, и поездку пришлось снова отменить.