Купол над бедой
Шрифт:
– Челек?
– уточнил Дейвин.
– Хорошо. Он должен быть светлым?
– Да, конечно. Шейный платок носи навыпуск, поверх рубашки. Он у тебя дополнительный яркий акцент. Смотри, как надо завязывать, чтобы работал на твои цели.
Евгений уверенно взялся за шейный платок Дейвина и завязал его другим узлом, продолжая говорить:
– Цвета рубашек у тебя должны быть ярко-светлые, так, чтобы они казались белыми под курткой, но не были белыми на самом деле.
– Экая дерзость, - граф качнул головой почти с осуждением.
– А что делать?
– хмыкнул Ревский.
– Дерзких любят. Хочешь внимания - будь дерзким внешне. Тем более что твоему характеру это вполне соответствует. И кстати, завтра мы с тобой едем к визажисту, учить тебя краситься.
– Я умею, спасибо, - не удержался граф.
– А вот вы тут все, кажется, нет. Местных мужчин я ни разу не видел в мейке, а то, что нашел в видео, меня не устроило.
– Дэн, - вздохнул Евгений.
– То, что ты
– А если князь у тебя закажет консультацию?
– Дейвин слегка скептически глянул на донора.
– Ну, значит, будете одинаково хороши для своих, - легко ответил Ревский.
– Здешние-то от вас и так в обморок падают... Тебя сменить за рулем?
– Нет, - граф качнул головой и повернул ключ зажигания.
– Я не устал, просто озадачен.
Незадолго до праздника летнего солнцестояния Димитри нашел время применить свои расширенные полномочия. Зимой, когда он приехал в край легатом, достопочтенный заявил, что ЛАЭС - дело Академии, она справляется с ним хорошо, купол стоит, и вот нечего светской власти им мешать делать их работу. Князь тогда считал, что его пребывание в крае ограничится несколькими месяцами. Он охотно согласился с досточтимыми и не только не стал настаивать на допуске светских магов к станции, но и отказал магам Академии в помощи, за которой они пришли уже весной. Впрочем, задачу они решили - как и обычно. Что бы ни творилось на самой станции, в Сосновом Бору повышения уровня радиации не было, и только оборотни помешали поднять вопрос о возможности вернуть жителей на отчужденные территории. Князь ждал этого если не весной, то осенью. Но это было до возвращения князя в Озерный край с печатью наместника. Сейчас волей императора Димитри не только полностью отвечал за край, но и мог диктовать свои условия. Вот он и заявил достопочтенному, что светским магам тоже стоит тщательно исследовать ЛАЭС и оба купола - внешний и внутренний, над "невзорвавшимся реактором", как назвали увиденное на станции местные еще зимой.
Какие-то европейские крючкотворы, надзиравшие за правильностью использования сил, оживлявших реактор, побывали на станции почти сразу после аварии. Они пробыли там всего несколько часов, засняли все на камеры, поудивлялись и спешно покинули край, потребовав перед отлетом предоставить им все отчеты спасателей и служб, занимавшихся ликвидацией последствий аварии. И как раз к июню Димитри получил их официальное заключение, из которого следовало, что в аварии виноват персонал станции, недостаточно тщательно соблюдавший технику безопасности. Причем свой замечательный вывод они сделали из того, что запрошенные ими данные им никто не спешил предоставлять, поскольку оставшимся в живых сотрудникам станции было не до европейских комиссий, а исследования досточтимых местным ученым ничем бы не помогли. Сперва эти бумаги попали к Димитри, и он не отказал себе в удовольствии отнести их достопочтенному и попросить прочитать вывод при нем. Достопочтенный, дочитав, ошарашенно посмотрел на князя: "Это переходит всякие границы. Мы не знаем, что там случилось, а они уже виноватых назначили!" Димитри философски пожал плечами: "Именно".
Так что, раскидав дела одного из дней по другим, настолько же загруженным, князь поехал в Сосновый Бор, осмотреть все внимательно сперва обычным, а потом и магическим зрением. Достопочтенный пытался было возражать, но наместник напомнил ему об условиях, на которых принял край, и эмиссар Академии был вынужден отступить. Димитри не сомневался, что достопочтенный найдет способ отплатить за обиду, но отступать не собирался.
Впрочем, увиденное на месте аварии сильно не порадовало князя и его команду. Академия не особо распространялась о том, какую задачу решали маги, работавшие на станции. Он примерно предполагал, что могли делать досточтимые: разговоры вполголоса о какой-то особой чистой энергии из Нового мира давно ходили по метрополии. И казалось логичным, что маги решили хотя бы проверить, можно ли ее использовать в заклинаниях вместо Источников. Сперва князь принял молчание магов Академии за попытку скрыть суть эксперимента, но из того, о чем говорили, а скорее, из того, о чем и как умалчивали досточтимые, понял, что группа, работавшая на станции, состояла из личных вассалов да Шайни, и поэтому отчитывалась перед достопочтенным очень условно и формально. Поэтому и сказать, что пошло не так, никто не мог: данных просто не было. Димитри решил, что тайну аварии хранит купол - вместе с теми, кто стал ее причиной. И, пригласив из-за звезд нескольких знакомых придворных магов, попросил помочь своим вассалам, получившим поручение заниматься этой задачей. Те, кому он доверял наравне со своими людьми, занимались Искусством ради самого Искусства и удовлетворения собственного
Так и получилось, что к ЛАЭС поехала довольно разношерстная компания: сам Димитри, его маги, Дейвин со своими самыми толковыми студентами, знакомые князя, по стечению обстоятельств ставшие независимыми экспертами из столицы Аль Ас Саалан, специалисты из местных, с которыми князь свел столичных математиков и философов, руководство спасательных служб и, разумеется, досточтимые, занимавшиеся куполом все это время, в качестве экскурсоводов.
Первый раз они остановились у внешнего периметра. После возвращения Источников досточтимые построили дополнительный защитный купол примерно в километре от самой станции. Он обеспечивал безопасность на случай, если не выдержит тот, что накрывал непосредственно место аварии. Для магов он выглядел как радужная чаша, опрокинутая на станцию. А человек, не владеющий Искусством, в солнечный день вообще ничего заметить не мог, не столкнувшись с пружинящей преградой посреди поля. Только увидев капли дождя, стекающие с невидимой полусферы, можно было догадаться о ее существовании.
Изначально считалось, что единственная цель купола - удержать выброс внутри периметра. Когда выяснилось, что фауна не имеет никакого отношения к земным животным, саалан сперва решили, что это чуждое лезет со станции. Но тщательная проверка показала, что оба купола совершенно непроницаемы, как им и положено. Откуда берутся оборотни, пока оставалось загадкой, но выходили они откуда-то из зоны отчуждения.
Визитеры чуть замешкались у купола, ожидая, пока досточтимые откроют проход, и князь услышал за спиной тихий, но очень эмоциональный разговор между приглашенным им магом и местным ученым. Речь шла о каком-то эксперименте.
– Я ведь тебе, обалдую, пять раз показал...
– Сам ты недоумок, раз свое же рассчитать не можешь, сделать и обезьяна в состоянии.
– Да? Вот вернемся - повтори процедуру сам!
Димитри улыбнулся про себя: процесс установления связей пошел. Высоколобые умники, начав разговаривать, или найдут какой-то общий язык, или разругаются вдрызг. Со своей стороны князь сделал, что мог, - позволил знакомству состояться.
Еще зимой внутренний купол произвел на наместника сложное впечатление. Его обучали прежде всего как боевого мага, так что он привык к смерти в самом разном ее обличии. Но вид купола над ЛАЭС озадачил даже его.
Местные, работавшие на ликвидации станции, в итоге сошлись на формулировке "на станции непроизошел взрыв". Она была ужасна с точки зрения языка, но точно отражала суть: взрыв на станции случился, но не состоялся. Он начался, но не развился и не закончился - маги его заморозили. Выглядело это жутковато даже для привычного ко всему князя. В машинном зале замерли в воздухе разлетающиеся на куски стержни, кусочки урана и металлические фрагменты, перегретый пар поднимал крышу и никак не мог сбросить ее. Небывалая, невиданная для саалан мощь, разбуженная магией, но не являющаяся ею, дремала, готовая завершить начатое. Пробудись она вновь - и море, дышащее в двух шагах отсюда, умерло бы вместе с городами, лесами и реками края. Но страх вызывало не это. Начиная эксперимент, маги накрыли станцию куполом для безопасности живущих вокруг. Никто не думал о беде, для саалан это была часть обычной практики, ведь заклинания могут выходить из-под контроля даже у самых опытных магов, чему свидетельствовали мертвые поля, образовавшиеся вокруг обиталищ горе-колдунов, переоценивших свои силы. Маги не первый раз работали на ЛАЭС, не первый раз сплетали нити и закрепляли их, но в том октябре предосторожность оказалась спасительной. Никто не знал, в какой момент пропали Источники и почему во время эксперимента на станции выбрали действовать именно так. Точно удалось установить только одно: купол строился и собирался из драгоценных камней, принесенных для работы, и жизней людей, оказавшихся на станции. Они все так и остались вплавленными в него, не живые и не мертвые. И не могли продолжить свой путь в Вечность, пока их общее дело не окажется завершено.
Не надо было владеть Искусством, чтобы увидеть их, оставшихся на станции. Для местных, как Димитри уже успел убедиться, это выражение означало, что люди похоронены там, где погибли. И реальность, в которой герои продолжали жить какой-то непонятной нежизнью и умирать несмертью, для специалистов Земли любого уровня оказывалась шоком. Впрочем, маги саалан тоже пугались, взглянув на купол Зрением.
Досточтимые разливались соловьями, проводя одновременную экскурсию и для местных, и для магов. Большую часть того, что они рассказывали, Димитри уже и слышал, и читал в их отчетах. Заскучал не только он: Дейвин поймал его взгляд и жестом показал, мол, я тут прогуляюсь. Димитри кивнул и продолжил слушать. Ему предстояло присутствовать при всех формальностях инспекции зоны бедствия, а потом его ждало очередное совершенно бессмысленное, на его взгляд, совещание о надежности купола из любимых местными.