Купол над бедой
Шрифт:
Госпожа психолог высказалась непечатно - негромко, но так зло и заковыристо, что Марина уронила крышку кастрюли, а Валентин покрутил головой. А Полина, проматерившись, с усилием проговорила:
– Пока можно, считаем, что этой проблемы нет. Когда проблема появится - мне несите, разберемся. Лазейка у нас есть, хотя и очень ненадежная. По нашему законодательству кости, обработанные с художественно-эстетическими целями, не являются останками. Они уже арт-объект. То есть главное, чтобы прямо за работой не попался гравер или ювелир. И если, - Полина как-то бледно усмехнулась, - соседи и друзья не укажут на выполняющего работы мастера, то худшее, что может случиться, - изъятие арт-объекта у владельца. И уж после изъятия пусть голова болит у гостей.
– Вздохнув, она продолжила.
– А на это лето задача у нас простая: убрать все, что они могут захотеть спереть или испортить. По Второй мировой экспозиций оставлять нельзя. Ни одного предмета, вообще ничего. Ставлю свою голову против пустой пивной банки, что если до этого дойдет, то витрины
Марина тоже вздохнула и пошла к окну с пепельницей:
– Полиш, может, все-таки обойдется? И не надо таких радикальных мер? Это ведь силы и время. Ну не верю я, что сааланцы станут целенаправленно разрушать памятники культуры. Да Шайни просто спятил, Эрмитаж они банально разворовывали, а не боролись за нашу нравственность. С медициной ты права, и именно этим стоит заняться в первую очередь.
– И этим тоже, - согласилась Полина.
– Лишь бы Петрозаводск с потоком справился, надо поискать, кто там у нас, и предупредить.
А поскольку в официальных новостях и частных слухах и так хватало поводов для беспокойства, в общем потоке треша прогнозы развития событий стали не более чем еще одним поводом активно не любить сааланцев. И вот теперь, ноябрьским вечером в Корытово читая эту заметку, Полина ежилась, пододвигая ближе к ногам совершенно нелегальный обогреватель с "Ключика" размером чуть больше литровой банки, вспоминала летний разговор и думала, каких сюрпризов ждать в первую очередь.
Мам, привет. Напиши, как вы отметили Рождество? Я был на междусобойчике в редакции Собаки, потом в Кульке пили чай на кафедре, а перед этим заезжал Дэн, у них тоже праздник, но не двадцать четвертого, а двадцать второго, точнее, в ночь на двадцать третье. Так и называется, Длинная, или Долгая, ночь. Двадцать второго начинают, а заканчивают как получится, в этот раз тринадцатого января, позавчера.
Кстати, я тебе обещал рассказывать про них, вот, читай. У меня сегодня был смешной день, я так забавно давно не работал. Мы разбирали гардероб наместника. Это не мой профиль, но в крае живого мужского стилиста не найти, они все уже не здесь. Так что всем участникам повезло, когда выяснилось, что я помню базу из спецкурсов в школе телевидения. Короче, взял я картонки и поехал в Приозерск. Потратили весь день. Получилась детсадовская игра "вы поедете на бал", весь перечень условий нашелся. У них весь процесс подготовки к выходу происходит в гардеробной, представляешь? И туалетный столик в ней стоит, и вся косметика там же, и оружие. Да, у всех их мужчин есть привычка пользоваться декоративной косметикой, наравне с женщинами. Кстати, в походных условиях у саалан гардеробная совмещается со спальней. Из тканей у них в их мире есть только шерсть и парусина, и они уже лет пять знают местный шелк. А остальное пришлось рассказывать, вот тут-то веселье и началось. Синтетика на них рассыпается в пыль за считаные минуты, мы проверили. Полиэстровые занавески рядом с ними тоже лучше не вешать. Остаются только естественные волокна, но это половина дела. Еще есть вопросы к цвету. Белый носить в принципе нельзя никому и никогда, это официальный государственный цвет, так что кроме правящего императора его никто не носит. Это не государственная измена, но сравнимо с попыткой завернуться в государственный флаг и так пойти по делам. Черный тоже не носят, это цвет старых богов, а саалан со своими старыми богами что-то крупно не поделили и с тех пор не хотят их знать. Теперь представь себе лицо сааланца, которому предложили надеть черный костюм на белую рубашку. Я, конечно, сразу сказал, что мы уходим от этого формата.
Серый цвет носит их церковь, так что он тоже применяется в светской одежде очень ограниченно. Фиолетовый в империи цвет траура, то есть такая одежда нужна, но наместник очень надеется, что она не понадобится срочно. И с этими ограничениями нужно разобрать гардероб главы края и выбрать сочетания, в том числе для представительских целей. Ну и составить перечень недостающего. Говоря все это, он улыбался, но мне смешно не было. От идеи переодеть его в местное мы с ним отказались сразу. По опыту работы с его замом я уже знал, что это неудачное решение: они фехтуют, прыгают, и вообще ребята довольно подвижные. А шить костюм беспок на их фигуры... даже если такое ателье сейчас тут каким-то чудом живо, за подобное предложение меня бы прокляли все, от закройщика до директора. Но так даже лучше: разница культурных кодов меньше шокирует, потому что сразу заметна.
В общем, потратив пять часов, с частью задачи мы как-то справились, а часть передали его горничной и секретарю. А потом пошли урезать в правах и амбициях протокольную службу. Представь себе их лица, когда я им начал объяснять, что приемы black tie и white tie при этих культурных ограничениях становятся недоступным форматом, но надо как-то сделать так, чтобы саалан не выглядели дикарями, не умеющими в крутой официоз. А рядом сидел наместник, сочувственно им улыбался и кивал, подтверждая, что я не вру...В общем, я тут застрял, мам. Не волнуйся сильно, пока все в порядке, созвонимся.
Люблю, целую, Женя.
Письмо Евгения Ревского матери от 26.12.2019.
За встречами и переговорами прошел декабрь, за ним январь, в феврале я получила транш от Эгерта на весну. А март двадцатого года начался для меня с раннего звонка. Было что-то около полудня, так что спросонок я ответила сразу. Кто-то знакомый, но не узнанный, по страшному секрету сообщил ужасную тайну: оказывается, саалан - люди!
Я глубоко вздохнула, проглотив все, что стоило бы сказать за такую потрясающую новость, и спросила:
– И что? На крокодилов они вроде никогда похожи не были.
Голос не унялся и продолжал городить какую-то чушь про племянницу или двоюродную тетку, Институт гриппа, Центр ксенофауны, проверку ДНК и так далее и тому подобное. Я наконец смогла проснуться до конца и расспросить незнакомого знакомца. Вспомнить, кто это верещит мне в трубку, так и не удалось.
Сплетня действительно шла из Института гриппа. Они каким-то образом добыли образец тканей саалан. Зная наших гостей, я сильно предполагала, что это выглядело как "возьми эту щеточку, потри за щекой и дай мне, очень нужно", те и дали, они не жадные. Выделенную ДНК сравнили с нашей - и удивились. Но не сильно. Совместные дети от смешанных браков рождались с первого года оккупации, вполне себе жили, прививались по национальному календарю, лечились от простуды - и не вызывали у педиатров сильных подозрений. Последнее я проверила лично: если врач не знал, что перед ним полукровка, у него не возникало желания вызвать коллег и устроить лишний раз консилиум о необходимости и безопасности панадола при температуре или нужности медотвода от простейших манипуляций. Но общие дети еще не доказательство, доказательством будет появление детей у этих детей, а до этого еще лет десять самое меньшее. А тут город получил прямое экспертное решение. Для служебного пользования, разумеется, но кого и когда это останавливало?
Люди саалан или нет, мне было по большому счету наплевать. На весну и лето у меня имелись планы на их культурный досуг. Едва обустроившись в Питере, гости занялись вербовкой паствы. И для них ведь все было всерьез, они не подводили свои политические цели под религиозные обоснования, скорее наоборот, решения их власти определялись верой. Не удивляло это ни разу: отпечаток эпохи может быть любым. А вот последствия получились интересные. Сперва вдруг оказалось, что православная церковь вовсе не считает свою роль в крае руководящей и направляющей, а является последовательной сторонницей светского государства, в котором все религии от оного равно отделены и свобода совести - важнейшая из свобод. Причины их беспокойства были совершенно очевидны: саалан не поняли ни икон, ни святых. Да и сам функционал нашей церкви оказался им чужд, они не видели практической пользы от ее деятельности. Это совсем не удивительно, ведь для гостей сотворение чудес всегда было работой с должностной инструкцией, трудовым договором, зарплатой и соответствующим компенсационным пакетом. Просматривая ролики споров церковников саалан с нашими, я думала, что пришельцы где-то сперли атеистические методички тридцатых, слегка разбавили их тезисами Лютера, полили сверху иконоборчеством Византии, приправили здравым смыслом людей, точно знающих, что их технологии на самом деле магия, и теперь всем этим богатством закатывают своих несчастных оппонентов под грунт. Впрочем, некоего равновесия и компромисса церковь и маги достигли. Новая власть перевела храмы на полную самоокупаемость, а попы, в свою очередь, срочно вспомнили, что любая власть от бога. Сотрудничество оказалось взаимовыгодным: саалан явно не сами решали, кто язычник, а кто правоверный. Им помогли православные, судя по проводимым в жизнь решениям. Именно этому альянсу край был обязан тем, что к весне двадцатого года легальными на территории остались только мусульмане самых светских направлений и иудеи. Все остальные чувствовали себя весьма стесненно, впрочем, баптистов я в Питере видела, да и листовки саентологов мне попадались регулярно. Сами саалан охотно заняли все освободившееся поле, публично проповедуя и отправляя свои ритуалы. И для этого постоянно использовали наши фонтаны. Нет, они не делали с ними ничего плохого, не мешали делать селфи и фотографировать свадьбы, не имели ничего против монеток на память. В общем, они не мешали жителям города. И при других обстоятельствах даже были бы милыми, потому что их религиозные обряды выглядели как групповые танцы вокруг выбранного ими объекта, чаще всего - фонтана, и желательно на улице, если позволяла погода. Так что по теплу они кочевали по всему центру, то и дело устраивая несложные танцевальные шоу то у Казанского собора, то в Михайловском сквере, то, если удавалось собрать толпу, - у Финляндского вокзала. Но особенно им полюбился Летний сад.
Я его тоже любила. И давно собиралась завести видеоблог, тем более что инет в городе стал за этот год доступнее и оставался все таким же анонимным. Ролик, как и ожидалось, разошелся мгновенно. Меня в кадре не было, конечно. Зато там был фонтан Летнего сада крупным планом и плавающие в нем желтые резиновые уточки в количестве пятидесяти штук, причем двумя кругами, один по часовой стрелке, другой против. "Если этот детский сад воображает, что их богам угодно, чтобы они водили хороводы у фонтана, то давайте дополним сюжет до восстановления гармонии", - ехидно предлагала я за кадром. Группа сааланцев в светло-серой одежде, стоящих в полной растерянности перед этой красотой, действительно смотрелась полностью логично и законченно - в фонтане инкубаторские, снаружи тоже.