Купол над бедой
Шрифт:
В сети тем временем прыгали москвичи и правительство в изгнании: этим летом их любимой темой были рассказы про то, как саалан намеренно выпустили оборотней, чтобы предстать защитниками края. Каждый раз, как из империи прибывали новые люди, в очередной желтой газетенке появлялись статьи с "доказательствами" и "показаниями очевидцев". Разумеется, начиналась новая волна массовой истерии, конечно, саалан были ни при чем. Имей гости такое счастье у себя дома, они бы знали, что с ними делать и как бороться. А их маги были удивлены, озадачены и не понимали, что делать с этими тварями. В заговор молчания, в котором участвуют тысячи человек, мне не верилось. Ну правда, зачем бы им было заводить тут Центр по изучению ксенофауны, если они вывели этих тварей в секретных
– Мне кажется сомнительным, что наши дорогие гости стали бы выпускать опасных тварей в крае. Саалан пришли к нам навеки поселиться, а жить на земле, забрызганной ошметками этой гадости, несколько затруднительно. Думаю, оборотни - просто еще одно следствие аварии на ЛАЭС, с которым они тоже не знают, что делать. Как и со всем остальным.
Эгерт сделал неопределенный жест всем лицом, но промолчал. Позже я много раз спрашивала себя, не стоило ли чуть-чуть согрешить против истины и обвинить пришельцев и в этом, но всегда в результате признавала это лишним. Зачем приписывать им чужое, если и сделанного хватает, чтобы загонять саалан обратно в порталы и запечатывать их навсегда?
Миссия Академии при администрации наместника края выражает готовность самым серьезным образом участвовать в поддержании культурных и нравственных норм как у граждан империи, составляющих ограниченный контингент, присутствующий в Озерном крае, так и у местных жителей, дух которых мог пошатнуться и обратиться во тьму за последние трудные годы. Миссия готова помогать людям справляться с жизненными сложностями и преодолевать сомнения, страхи и неуверенность в завтрашнем дне.
С портала администрации империи Аль Ас Саалан, 02.11.2019
Сопротивление заметило, что дозрел очередной пакет проблем, еще весной. Началось все довольно невинно: едва степлело, сааланцы восстановили городскую радиостанцию и на единственной оставшейся волне начали вещать свое. То же произошло и с телевидением. Поначалу от того, что лилось из репродукторов, мозг вскипал и вытекал из ушей. Народ плевался, матерился, выключал радиоприемники, но это не помогало. Сааланцы, вернувшись летом в город, включили уличное вещание, и на улице было никуда не деться от потока чуши из репродуктора. Звучало это как сущий бред - отрощенный, развесистый и внутри себя очень логичный. Но слушать это более или менее включенной головой было невозможно. Стоило попытаться вникнуть в смысл - и сразу казалось, что из репродукторов лезет Кашпировский вместе с Вангой, а за ними колышется толпа, состоящая из всех сезонов сериала "Битва экстрасенсов" полным составом, усиленная кришнаитами и саентологами. Весь этот бред предлагалось считать религией. Для полного сюра всех желающих причаститься к вечности и благости звали водить с сааланцами хороводы и обещали научить делать это правильно. Горожане сначала смеялись, потом плевались, а потом перестали замечать текущую из репродукторов чушь. Если прислушаться, то ничего нового в этих речах не было. Личная ответственность каждого за судьбы мира, магическая связь между твоими словами, мыслями и действиями и благополучием твоих ближних, волшебство в каждом из нас - обычный набор шаблонов, известный любому участковому психиатру. Но были в этом потоке и более серьезные вещи.
Вслушавшись в это все на пробеге по своим делам в начале июня, Полина развернулась с полдороги и пошла к Марине без звонка. Марина ей открыла во вполне расслабленном состоянии, она как раз поставила в духовку халу и думала над судьбой половины курицы, принесенной с рынка. Выслушав Полину и включив по ее просьбе
– Ну смотри. В некромантию теоретически попадают аборты, а с контрацепцией у нас что? Правильно, ее нет. И в этот же список следующим шагом попадет донорство. То есть как только досточтимые начнут закручивать гайки - а они начнут, - даже к сложным родам с потерей крови будут вопросики. Не говоря уже о других полостных операциях. Да что там, о любых операциях, для которых может потребоваться донорская кровь, так что оперировать хотя бы аппендицит придется катиться в Московию. С остальным будет еще хуже. Серьезные травмы окажутся смертельными, про трансплантацию можно забыть, сердечная или почечная недостаточность станут смертным приговором... В общем, Мариша, нам тут из хирургической медицины остается только стоматология. А еще в категории криминала оказывается вся работа с захоронением и перезахоронением, а заодно и с вещами, принадлежащими мертвым.
У Марины слегка сбилось дыхание. Стоя с забытой курицей в руке, она спросила:
– И формулировка некромантии таким образом?
Полина невесело усмехнулась:
– Они же сказали. И через час опять скажут, ты послушай: "те, кто тайно отнимает жизнь у живых и тревожит прах мертвых вне стен медицинского учреждения". Причем, Мариш, заметь, в "прах мертвых" они уверенно пишут и антиквариат...
Марина наконец вспомнила про курицу и опустила ее в закипающую воду.
– Ведь я даже понимаю, почему они это муссируют. Очень не хотят возвращать экспонаты в Эрмитаж, а наместник давит. Экспозицию в Главном штабе открыли и расширяют.
– Ага, - усмехнулась Полина.
– И угадай, что будет с Этнографическим музеем. И с Музеем блокады. И с музеями-квартирами писателей и композиторов.
– Полиш, - вздохнула Марина.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь. "Медицинское учреждение" в их определение явно в Питере дописали, наверняка и для музеев исключение придумают. Живой Город поможет.
– А что Живой Город?
– Полина пожала плечами, крутя в руках кружку с чаем.
– Они у наместника с рук едят. А он своих попов затыкать что-то не торопится.
– Кушай драники, - вздохнула Марина.
– Сейчас я Вале позвоню, будем думать вместе.
Через полтора часа приехал Валя. Полина с первого взгляда определила его так: "Очень добродушный и спокойный бетонный блок". Он наскоро представился, вник в общую картину и добавил в нее еще красок. Тоже не самых светлых. Выслушав Марину, он повернулся к Полине, угадав в ней автора разбора очередной мути сааланского производства, и сказал:
– Поля, главный попадос будет не там. Кости же еще есть. Их ведь поднимают каждую весну даже при хозработах. Причем если захороненных поднять - задача более сложная, все-таки надо найти яму и два метра рыть, то незахороненные, как и захороненные одиночно и не перенесенные, лежат под поверхностью. Понятно, что по частям, если по могиле плугом пришлось. А захоранивать самовольно, получается, нельзя. Ну или вот-вот будет нельзя. И в борозде их не оставишь, люди же. А дома хранить тоже нельзя. И в морг или хотя бы в полицию не сдашь: чтобы приняли, надо доказать, что это человеческие. А чтобы доказать, надо принести позвоночник или череп, хотя бы фрагменты. А берцовые или там ребра - куда хочешь, туда и девай. Особенно если не целые. Но, сука, те же самые ребра оказываются подсудными, если их не принести и закопать самовольно или хранить дома, дожидаясь возможности подхоронить тихонько в ближайшую братскую. А в полицию принесешь, так ведь не возьмут. Классные вилы, хрен увернешься. Это не считая того, что весь копаный огнестрел теперь опять криминал. А новый из Китая идти полгода будет. И оборотни могут выскочить хоть завтра в любом дворе по южному берегу Невы.