Куратор для одаренных. Любовь не предлагать!
Шрифт:
— Постойте, так у него с вами сегодня снова отработка, — спохватилась я.
— Не беспокойтесь, до того времени я уже вернусь на кафедру. И не волнуйтесь так из-за тролля: если судьба, хозяева найдутся. А нет — может, именно вы его шанс на новую жизнь. Всем нам, порой, он нужен, — усмехнулся мужчина и, кивнув на прощание, покинул меня, зажав плакат с криво изображенным тролликом подмышкой.
Вздохнув, я тряхнула своими цветными волосами и, улыбнувшись в ответ на пронесшийся шепоток по рядам студентов, кого моя прическа все еще немало привлекала, также поспешила по своим делам. Как бы там ни было: что ни
В назначенное время, разобравшись со своими делами и даже успев перекусить в столовой и отнести еду троллю, я уже бежала по сугробам в общежитие, сражаясь с ветром, так и норовившим бросить пригоршню снега прямо в лицо. Кое-как отряхнувшись на пороге, приветливо кивнула лерри Калахаре, которая, видимо, собралась было начать возмущаться, что к ней ввалился снеговик в моей лице. Но, узнав меня, даже помогла отряхнуться немного. Правда, это был больше повод узнать, что за бубуйня приключилась с моими волосами. Выдав ей краткую версию истории и справившись о здоровье и делах самой коммендантши, мгновенно завоевав ее сердце, поспешила на аспирантский этаж. Но только остановилась у нужной двери и собралась постучать, как она сама отворилась, едва не треснув меня по носу.
— Ой!
— Оу, прости, я просто услышал твои шаги, вот и… — смутился Андреас, отчего его ушки очень мило опустились, а хвост обвил ноги.
— А откуда ты знал, что шаги мои? Не выходил же каждый раз, как кто-то проходил по коридору, — заинтересовалась, склонив голову набок.
Но Андреас лишь загадочно усмехнулся, оставив мой вопрос без ответа, и посторонился, давая пройти.
— Горячий шоколад с корицей и миндалем будешь? Уверен, такого ты нигде не пробовала, — предложил он вместо этого. Я же там на месте едва не растеклась сиропной лужицей обожания.
— Да-а-а… — только и смогла выдохнуть восхищенно.
Подмигнув мне, Андреас прошел вглубь комнаты, откуда доносились потрясающе вкусные ароматы. Я тут же разулась у двери и принялась стаскивать с себя мокрое от налипшего снега пальто.
— Я тут у тебя немного наследила. Ты сегодня не выходил, весь день с расчетами своими? На улице под вечер та еще метель поднялась, ветер задувает снег прямо за шиворот, а я еще и шапку умудрилась оставить на кафедре, но лень было возвращаться… — тараторила я, избавляясь от верхней одежды, и осеклась, когда меня окутало облако теплого воздуха, как от горячей деревенской печки, в которой уютно потрескивают сосновые дрова, источая едва уловимый запах хвои и смолы.
— У тебя волосы мокрые были, — прокомментировал парень, обернувшись ко мне, и недоуменно уставился на мои носки в веселенькую разноцветную полосочку, в тон волосам.
— Да можно было не разуваться…
— Ну, здрасьте! Предлагаешь топтаться тут у тебя грязными мокрыми ботинками? — фыркнула, кивнув в сторону моей… абсолютно чистой и сухой обуви. — И чего я не пошла на бытовика? Насколько бы моя жизнь стала проще… — пробормотала я. — Ладно, где твои расчеты? И шоколад.
Улыбнувшись, Андреас указал на стол, заваленный бумагами, где на самом краю стояли две пузатых голубовато-зеленых чашки, источавших тот самый запах блаженства. И все же я обратила внимание, что бумаг на столе слишком много, и лежат как попало, внахлест, а некоторые из них частично лежали уже скомканные и на полу, что не вязалось с обычно идеальным порядком у нэко. Парень, заметив мои округлившиеся от удивления глаза, чуть смутился, немного нервно дернув хвостом, и поспешил поднять их.
— Да что-то совсем не ладилось тут, — он несколько обескураженно взлохматил пятерней волосы.
Улыбнувшись ему, шагнула ближе и осторожно отобрала одну из бумажек. Разгладила, глядя, что же там такого. И повторно удивленно приподняла бровь. Почему-то была уверена, что у нэко идеальный каллиграфический почерк, но моему взгляду предстали косые строчки, исписанные острыми, чуть корявыми буквами, будто их и вовсе выцарапывали когтями, а не обычным пером.
— Да это черновик, я торопился, как попало записал, пока мысль не потерял, но по итогу все равно ничего не получилось. Шоколад?
Андреас, явно желая отвлечь меня, взял в руки одну из чашек и попытался вручить мне. Ну, весьма успешно попытался, я тут же сделала небольшой глоток и замычала от блаженства, наслаждаясь всеми гранями вкуса. Правда, от расчетов на добытом клочке бумаги это меня отвлечь не сумело.
— Просто божественно! Ты искушаешь, право слово… Так у тебя ошибка во втором ряду Майкберга. Да и кто тебя учил высчитывать матричные значения вот так? Это же не банальные столбики чисел, ну в самом деле, — я укоризненно взглянула на него поверх листка и, наткнувшись на его взгляд, полный восхищения, смешанного с каким-то едва ли не благоговением, подмигнула. — Не дрейфь, разберемся. Готов к труду и обороне? Скидывай стальные расчеты на пол.
Андреас в ответ на эту мою команду недоуменно вскинулся, явно усомнившись, правильно ли услышал. Но я уже, не расставаясь с чашкой, подхватила неровную стопку бумаг и первая уселась на мягкий ковер на полу, вытянув ноги и принявшись раскладывать вокруг листы.
— Авторитетно заявляю: на каллиграфию это особо не повлияет, судя по тому, что я увидела на твоем черновике. На меня можешь даже не рассчитывать в этом плане — я сама по идеальности почерка недалеко ушла, так что терять нам точно нечего. Зато на полу думается лучше. Ты мне веришь? — и озорно подмигнула ему.
— Более чем, — мурлыкнул Андреас неожиданно вкрадчивым бархатным тоном, блеснув азартом в глазах, и потянул бумаги со стола.
Я же украдкой перевела дыхание, вцепившись пальцами в чашку покрепче. От невинной фразы, сказанной таким тоном, неожиданно пробежали мурашки, а внутри поселилось предвкушение. Сдается мне, искушение одним лишь шоколадом сегодня для меня не ограничится…
Расчеты! Я здесь для расчетов! По крайней мере, в первую очередь. А там уже… Одно другому не мешает, разве нет?
— Да нет же! Это значение вообще не относится сюда, разве не видишь? Грубо говоря, ты пытаешься просуммировать энергию, которую тратишь на создание контура, и энергию, которая идет на откат, — возмутилась я, заглянув в записи Андреаса.
За окном уже давно стемнело, метель еще больше усилилась, судя по завываниям ветра и ледяной крупе, которую он щедро бросал в стекло. А я лежала на ковре на животе, беспечно болтая ногами, и пыталась на своем пергаменте вывести нужное значение, которое вероломно отказывалось находиться, заставляя меня пересчитывать раз за разом. Мои мысли, казалось, состояли уже из одних только чисел и математических символов.