Курьер из Гамбурга
Шрифт:
Офицеров было четверо. Мне пришлось придумать их фамилии, подлинные их имена не сохранила история. Да и о самом «заговоре» мы имеем только пунктирные, отрывочные сведения, вылущенные из опросных листов подвала Шешковского. Так что приходится дать волю собственной фантазии. Но и она не может быть беспредельной.
Кто-то из умных французов сказал: «Исторические романы родились от истины, изнасилованной ложью». Не могу не согласиться, хотя и с некоторым смущением, но добавлю, что истина в истории не более, чем точка зрения стороннего наблюдателя.
Двое из офицеров нам знакомы. Это хозяин дома капитан-поручик Наумов и друг его, рыжий Гринька, он же Григорий Вернов, бретер, зубоскал и любимец дам, пребывающий попеременно то в состоянии раскаяния за недавнюю беспечность, то в безрассудном поиске новых приключений. И в том, и в другом состоянии он бывал неизменно весел.
Третий из собравшихся, поручик Кныш, из небогатых дворян, человек мнительный и по-мелочному обидчивый. Имея какие-то высокие связи, он получил возможность служить в Кавалергардском полку при дворе и очень этим гордится. О четвертом вообще можно не говорить, он в нашей истории играет совсем пассивную роль. Впрочем, назовем и его. Папин его фамилия.
Теперь спрашивается – как эти люди дошли до того, что организовали «партию», зачем ввязались в заговор? Конечно, все они были обижены. Одному не дали повышение по службе, другому за квартиру платить нечем, а маменьке посылать из каких шишей, и еще ближайший начальник плут, а главный гад есть Гришка Орлов. Обида возникла давно и затаилась до времени. В 62-м году, когда посадили на трон Екатерину, все хором кричали виват, а вознаграждение получили разное. Почем Бредихин с Барятинским получили премию в три раза больше? А на каком основании?
Обиды личные часто выливаются в обиды политические. Три месяца прошло с переворота, Екатерина только успела короноваться, а уже случилась первая неприятность. Орлов проведал, что в гвардии есть недовольные, желающие устранить Екатерину и возвести на престол законного императора Ивана Антоновича, что двадцать лет в крепости сидит. Говорили, что тысяча человек посвящена в тайну заговора, и уже посланы люди для освобождения Шлиссельбургского узника. Вожаками движения называли князя Голицына и графа Панина. Дальше больше. Появились слухи, что существуют две партии: одна за Иванушку, другая за малолетнего Павла. Вроде бы уже обсуждается, кого при Павле ставить регентом – Шувалова Ивана Ивановича или Панина, как воспитателя цесаревича.
Но никаких противных государству действий не последовало. Вскоре выяснилось, что все тревожные слухи не более чем сплетни. Но сплетни эти были столь опасными, что наказали за них по всей строгости. Отвечать за все пришлось поручику Гурьеву да Петруше Хрущеву: допросы, пытки, а потом приговор суда – смертная казнь. «Матерь отечества» заменила смертный приговор вечной ссылкой на Камчатку.
Через год в 63-м новое волнение. Старый лис Бестужев надоумил государыню венчаться с Гришкой Орловым. Понятно, что гвардия возроптала. Идея брака сама собой рассосалась, но при дворе помнили дерзкие и задорные речи против государыни. Здесь Екатерина проявила мягкость, поскольку главные смутьяны в свое время помогли ей занять трон. Офицеры Хитрово, Ласунский и Рославлев были отставлены от службы и разосланы по своим имениям.
В 1764 году новая беда – заговор Мировича, в результате которого Иван Антонович был убит, а Мирович казнен отрублением головы. Давно в Петербурге не было таких страстей. А через десять лет Пугачев объявил себя императором и стал грозить столице. Народ роптал. И гвардия вслед за ним: финансы в России в крайнем расстройстве, а деньги тратятся на пустое, на балы, роскошь и немыслимые подарки фаворитам и любимцам чиновникам. Иного за растрату под суд надобно отдать, а не в Казенную палату, а в Уголовную, а ему государыня еще деньги жалует, сервизы дарит и табакерки с брильянтами.
В Екатерине им все не нравилось. И упряма она, и высокомерна, и советов чужих не слушает. А главные недостатки, что немка и до мужской ласки охоча. Орлов только отбыл в Фошаны, и тут же в еще теплую царицыну постелю вскочил этот ферт Васильчиков. Теперь и Васильчиков изгнан. Кого дальше ждать? Известно кого, уже замелькало в разговорах имя Потемкина, одноглазого баловня судьбы. Все знают, что она обещала Панину быть не императрицей, а правительницей. Отдай престол сыну и забавляйся с кем хочешь, а престол отеческий не срами!
Теперь спрашивается, зачем гвардейским офицерам был нужен партикулярный красавец Федор Бакунин? Человек светский, себе на уме, темперамента сдержанного, холодного, что там у него за пазухой – неизвестно. Бакунин был связующим звеном между военными – кулаком и мускулом намечающегося переворота, и мыслью, то бишь, идеей в лице братьев Паниных, Чернышева, Куракина и прочих вельмож. Офицеры нижнего звена встречались с ними на масонских собраниях, когда принимали новых членов, на обедах и праздниках, но в частной жизни общаться было трудно. Между офицерами и вельможами лежала социальная пропасть.
Как уже говорилось, кроме Бакунина у Панина было еще два секретаря, но про Убри, уже на возрасте был человек, точно знали, что он к делам масонским никакого отношения не имеет. Что же касаемо секретных дел, то здесь полный мрак и неизвестность. Второй секретарь Денис фон Визин, известный остряк, весь Петербург пересказывал его шутки, был правой рукой Панина. О Денисе фон Визине знали, что он-то как раз и сочиняет те самые законы, ради которых готовится заговор. Правда, у самих офицеров на этот счет было большое сомнение. Сей фон Визин не только остроты сочинял, но пробовал себя в драматургии и, говорят, успешно. Пиеса его «Бригадир» то и дело цитировалась в гостиных. И все в насмехательном смысле. Какие-такие сей едкий юноша может законы сочинить? Непонятно все это и сомнительно, но им там наверху виднее.
Не будем пересказывать весь разговор в доме Наумова. Разговор этот был сумбурен и невнятен. Много было высказано неудовольств для поднятия патриотического духа, а программа действия все как-то не вырисовывалась. Приведем здесь только последние слова, ибо в них и сосредоточился весь смысл шумных прений. Решено было, что императрицу надо похитить, тайно постричь и увезти в один из северных монастырей.
– Да кто ж из священства возьмет на себя столь ответственную задачу? Кто согласится взвалить такую ношу на свои плечи?