Курьер смерти
Шрифт:
– Позже поймешь, – милостиво ответил он, подавив злость.
В жизни все всегда оказывается сложнее, чем нам бы хотелось. Самые сладкие плоды растут на верхушке дерева и достаются только сильным, только бесстрашным.
– Ну идем же…
– Я хочу домой.
– Ты уже дома. Другого у тебя больше не будет.
И тут она вцепилась в него зубами. Как собака. Не так, чтобы раскусить кость, но достаточно сильно, чтобы оторвать кончики среднего и указательного пальцев. Они бы точно остались у нее во рту, если б он попытался
Разжав челюсти, она не прекратила сопротивляться, а рванулась вперед, выскочила из машины и с воплем фурии сшибла его с ног. Удары градом посыпались ему на лицо, горло и туловище. Втянув голову в плечи, он прикрылся руками, совершенно обескураженный ее яростью и сверхчеловеческой силой.
Наконец она оставила его в покое. Лежа на полу и с трудом приходя в себя, он услышал грохот дверей, закрытых на задвижку, но не на ключ.
– Нет! Подожди! – крикнул он.
Ждать она не стала. Скрежет отодвигаемого засова поднял его на ноги. Если она сбежит, он уже не найдет ее там, в ночном лесу. Значит, ему придется отказаться от всего этого.
Нет, такого он допустить не мог!
Он увидел, как она, нетвердо держась на ногах, выбралась наружу и повернула влево. Через несколько шагов натолкнулась на дерево, упала, поднялась и побежала дальше. Догнать ее было нетрудно, если только она не…
Стоило ему подумать, как это произошло. Она двигалась слишком быстро и, не заметив откоса, полетела вниз. Ее тело катилось, натыкаясь на пни, оставшиеся от срубленных больных елей. После второго сильного удара он уже не слышал криков. Через несколько секунд стало совсем тихо.
От испуга его бросило в жар. Она могла сломать себе шею. Тогда все труды последних недель оказались бы напрасными.
Он опасливо спустился.
Она лежала в неестественной позе у березы, которая остановила ее падение. Прекрасные волосы слиплись от грязи, смешанной с иголками. И от крови.
Он опустился рядом с ней на колени и осторожно перевернул ее. Лицо было изранено, глаза закрыты. Но на шее прощупывался пульс.
Жива!
Может, она себе что-то сломала? Сейчас он не мог определить. Да это и не было очень важно.
Но как втащить ее по склону? У него не хватило бы сил на такое упражнение.
Подумав немного, он нашел выход. Вскарабкавшись вверх на четвереньках, открыл ворота гаража, сел в машину и задом подъехал к тому месту, где начинался скат. В ящике с инструментами был прочный синтетический трос, один конец которого (тот, что с петлей) он надел на прицепное устройство, а с другим спустился к ней.
Она по-прежнему лежала без сознания. Хорошо еще, если просто без сознания! В коме она была ему не нужна. Ведь он хотел, чтобы со временем она научилась наслаждаться каждой секундой предстоящих лет.
Обвязав конец троса вокруг ее щиколоток,
При подъеме он внимательно оглядывал почву под ногами, отбрасывая острые сучья и камни.
Эта спасательная операция, разумеется, все равно травмирует ее и без того израненное тело. Но она сама была виновата. Никто не заставлял ее убегать.
Поднявшись, он сел в машину, включил первую передачу и, ласково поиграв со сцеплением и газом, проехал шесть или семь метров, отделявшие склон от гаража. При этом смотрел в боковое зеркало, но из-за темноты не видел, удалось ли ему втащить тело наверх или еще нет. Проехав, сколько было можно, он заглушил двигатель и вышел.
Ее ноги лежали на ровной поверхности, а туловище и руки свисали вниз. Это был какой-то грязный куль, больше похожий на ком земли, чем на человека.
У Йенса Кернера был, как говорится, полный рот впечатлений. И не только. Язык кровоточил целых полчаса. Подбородок, шея и рубашка выглядели так, будто кто-то пытался отпилить ему голову. Но медсестра ограничилась тем, что дала ему не до конца замороженную охлаждающую подушечку и посоветовала прижать ее пальцем к ране.
– Ничего страшного – заживет. Болеутоляющее такому парню, как вы, наверное, не нужно? Или нужно?
Улыбка медсестры представляла собой смесь сахарной глазури с уксусом. Йенс спросил себя, где и когда он умудрился перейти дорогу этой язвительной особе. От таблеток он, конечно, отказался, но почти сразу же об этом пожалел.
Он все еще стоял в машине «скорой помощи», засунув руку в открытый рот, когда вошел Рольф Хагенах и, даже не пытаясь подавить ухмылку, ослепил Йенса вспышкой телефона.
– Исторический момент! Пришлю тебе фото на память. По сравнению с тобой наша Белая Женщина еще хорошо выглядит, – сказал он и уронил лапу Йенсу на плечо.
Тот и сам не мог себе представить, что это прикосновение так больно отдастся у него в голове.
– А чинить твое помело разве не будут? – спросил Хагенах.
Медсестра велела держать лед у раны не дольше минуты, а потом делать паузу. Но Йенс не придал значения этому совету – холод так хорошо притуплял боль… Теперь, чтобы ответить Рольфу, он вынул подушечку изо рта, и ему показалось, что на ней остался еще один кусочек его мяса.
– Так заживет, – произнес Йенс, еле ворочая замерзшим и распухшим языком, который ничего не чувствовал, кроме пульсирующей боли. – Как та женщина?
– Едет в больницу. Пришлось пристегнуть ее к носилкам, по-другому с ней было не совладать. Она… Черт возьми! – Рольф Хагенах, видавший виды ветеран гамбургской полиции, осекся. Раньше Йенс за ним ничего подобного не замечал. – Первый раз такое видел… Что же с ней произошло? Она как с другой планеты упала!
– Вам удалось чего-нибудь от нее добиться?