Курьер смерти

Винкельманн Андреас

Виола тоже перешла дорогу. Сабина встретила ее внимательным взглядом, в котором удивление смешивалось с сомнением и настороженностью.

– Что такое? – спросила Виола.

– Ты не заметила этого типа?

– Какого?

– Того, со стремной голубой сумкой.

Виола обернулась, но никого не увидела.

– Странно, – произнесла Сабина непривычно тихо и осторожно. – Я решила сфотографировать вот эти фиолетовые ботинки «Панама Джек», чтобы потом посмотреть в интернете, не продаются ли они где-нибудь подешевле. И этот парень попал на фото. Вот он,

совсем рядом с тобой, как привидение… Гляди.

Сабина показала снимок на экране. В витрине с обувью отражалась улица. Виола нашла себя с телефоном у уха. Почти вплотную к ней стоял какой-то мужчина. Его нечеткая фигура действительно напоминала тень. Если б не голубая сумка, благодаря которой он выглядел реальным, можно было бы подумать, что это не живой человек, а дух.

– Когда я обернулась, он наклонился к тебе с закрытыми глазами, как будто хотел… Ну да, как будто хотел тебя вдохнуть.

По спине Виолы пробежал леденящий холод, желудок болезненно сжался в твердый ком.

Почему же она не заметила этого человека, если он так к ней приблизился?

– Как он выглядел? – спросила она.

– Невзрачный. Среднего роста, волосы густые, светлые, стрижка «под горшок», усы. Затюканный маменькин сынок. Когда заметил, что я на него смотрю, сразу смылся.

– Вот черт! Теперь я опять боюсь, – пробормотала Виола.

– Не бойся, я с тобой. – Сабина обхватила Виолу за талию и повела дальше. – К тому же это был всего лишь безобидный придурок, которому никто не дает. Правда, сумка у него действительно стремная. Взрослые мужики с такими не ходят.

7

– Неужели ничего нельзя сделать?

Ребекка Освальд не поверила собственным ушам. Такого вопроса она не ожидала. Ей задавали его везде, буквально везде, но только не здесь – в санатории, где она каждые полгода проходила недельный курс лечения.

– Со мной, может, и можно, с тобой – вряд ли. Глупость не лечится.

Ребекка тепло улыбнулась и поехала дальше. Через пятнадцать минут у нее начинался сеанс массажа, на который ни в коем случае не хотелось опаздывать. У Олега, накачанного бритоголового русского массажиста, были сильные руки, которые умели прекрасно снимать напряжение, а его твердое раскатистое «р» только усиливало ощущение релаксации.

Мужчина с ампутированной ногой, постоянно пялившийся на Ребекку за обедом, застыл с выражением полного недоумения на лице. Взгляды, которые он бросал на нее между картофельным пюре и шпинатом, были неуместны, даже навязчивы – из-за них Ребекка и отшила его так недружелюбно. Иначе просто ответила бы: «К сожалению, нет». После двадцати лет в инвалидном кресле подобные вопросы продолжали ее раздражать, но она старалась проявлять терпимость. Наверное, трудно научиться понимать инвалидов, если живешь в мире, который предпочитает, чтобы люди с ограниченными возможностями были невидимыми.

Почти забыв об этом дураке, Ребекка подъехала к массажному кабинету. Там приятно пахло миндальным маслом, из маленькой колонки в углу струились расслабляющие звуки природы: журчанье воды, пение птиц. Пастельные

стены и пластиковый бамбук идеально дополняли безвкусие дешевой обстановки. Это был санаторий, лечение в котором покрывалось страховкой, так что роскоши ожидать не следовало. Лишь бы волшебные руки Олега делали свое дело.

В этот раз Ребекка взяла путевку с неохотой. Ей пришлось пожертвовать соревнованием по каякингу на Эльбе, а ведь раньше она всегда в нем участвовала. Ничего, что ей ни разу не удалось подняться выше десятого места. Зато она соревновалась с людьми, которые не знали о ее инвалидности и не уступали ей ни миллиметра.

Увы, в страховой компании решили, что она должна ехать в санаторий именно сейчас. Пришлось подчиниться, если она хотела, чтобы ей и дальше оплачивали лечение.

Пять дней пролетели незаметно, и уже завтра Ребекка возвращалась домой. Еще больше, чем Олегу и его раскатистому «р», она радовалась тому, что скоро увидит Йенса Кернера. Поскольку ее собственная машина приказала долго жить, он привез ее сюда на своей Красной Леди, американском пикапе «Шевроле Фармтрак» шестьдесят пятого года выпуска, и сказал, что по окончании лечения заберет. Йенс всегда выполнял обещанное. А еще с ним можно было два часа ехать молча и при этом не чувствовать неловкости.

Ребекка ощутила разочарование, когда из массажного кабинета в приемную вышла женщина в белом медицинском костюме. Среднего роста, с блондинистым каре. На бейджике написано: «Бьянка Дойтер».

– Олег, к сожалению, заболел. Если вы не возражаете, я его сегодня подменю.

Ребекка возражала, но вежливость не позволила ей обратиться в бегство. У Бьянки Дойтер не было ни твердого раскатистого «р», ни сильных мускулистых рук. Да и вообще, если кому-то непременно полагалось мять и растягивать Ребекку, она предпочитала, чтобы это делал мужчина.

Массаж действительно был ей необходим: помогал противодействовать атрофии мышц, поддерживать тонус внутренних органов. И ногам, которые больше не функционировали, тоже требовалось движение. Им особенно! Иначе Ребекка не торчала бы по две недели ежегодно в этом скучном санатории.

Итак, она последовала за массажисткой в кабинет, решив покориться судьбе. Олег мог без конца философствовать о погоде. Концентрироваться на его словах было необязательно: Ребекка просто слушала мягкие раскаты «р», как шум моря.

Она пересела из своего кресла на массажную кушетку, разделась до белья и легла на спину. Массажистка подняла ее на удобную высоту при помощи электрического регулирующего устройства.

– Вы у нас сегодня последний день?

– Да, завтра уезжаю. Долг зовет.

– Олег говорит, вы работаете в полиции?

– Как гражданское лицо.

– То есть вы не расследуете убийства и все такое?

Ребекка любила немного похвастаться своей работой. Особенно после того, как сыграла ключевую роль в задержании парочки серийных убийц. Вот и теперь она решила добавить разговору увлекательности, чтобы не лежать полчаса молча, как рыба. Это у нее хорошо получалось только с Олегом.