курьер.ru
Шрифт:
***
Андрей смотрел на горы, мелькавшие за лобовым стеклом, в то время как машина уже полчаса шла длинным извилистым спуском с перевала. За очередным поворотом распахнулась широкая долина, позади которой воздушно синели горы. Аккуратные белые домики рассыпались по расчищенным склонам до самой опушки тропического леса; несколько улиц вытянулись вдоль неширокой, мелкой реки. Прокрутив последний серпантин на крутом склоне и свернув перед мостом с шоссе, машина медленно двинулась по городской улочке, покачиваясь на старой, местами просевшей брусчатке. По обеим сторонам стояли двухэтажные белые дома с разноцветными тентами и жалюзи, опущенными в жаркий день, который постепенно переходил в такой же жаркий вечер. За поворотом открылась небольшая площадь с красно-белой заправкой «Шелл», рядом стояло невысокое строение из темных бревен под толстой крышей из пальмовых листьев.
Вонг остался заправлять машину, а Чен с Андреем, перейдя горячую от зноя площадку, вошли в бунгало. Внутри было темно, прохладно от кондиционера, в узких окнах голубело небо, тускло отсвечивая в толстых плахах столов и тяжелых скамьях, темное дерево которых было вылощено локтями и задами посетителей.
— Вот тут мы умоемся, побреемся, да и перекусим.
— А Вонг? — спросил Андрей.
— Пообедает в «Макдоналдсе», на бензоколонке. Что поделаешь, любитель американской еды. Странно для вьетнамца, не правда ли?
— Может, это форма обрядового каннибализма? Вдруг он представляет, что он Виктор-Чарли[8], поедающий пленного Джи-Ай?[9]
— С чего ты взял, что вьетконговцы жрали янкесов? А Вонг, кстати, сам из эмигрантов. Его семья сбежала из Сайгона. Впрочем, для Вонга это древняя история, как и для всех нас.
— Кто не помнит историю, для того она повторяется.
— Может, и так, — согласился Чен. — Ладно, давай съедим что-нибудь.
Приведя себя в порядок, они заказали plat du jour ( Дежурное блюдо дня (фр.)).: острый черный рис с печеными красными бананами, к нему по банке австралийского лимонного пива «Две собаки». Заказ принесла индийская девушка-официантка; у нее были диковатые темные глаза под тяжелыми веками, смуглое цыганское лицо, яркие, но жесткие губы, толстая черная коса. Одета она была в длинную синюю блузу с серебристой вышивкой, легкие штаны кофейного цвета в синюю полоску; на округлых плечах лежал шелковый платок с темно-розовым цветочным узором.
— Вот и эти еще, — заметил китаец.
— Индийская диаспора?
— Она самая. Пока молчат, но... Здесь все очень сложно, Эндрю. Ты пока в стороне, но все же постарайся понять.
— Постараюсь. — Андрей снял с куай-цзы[10] хрустящую бумагу с пожеланием счастья на китайском языке. — Странный ты, однако, китаец.
— Это еще почему? — В голосе Чена послышалась настороженность.
«А почему, в самом деле? Да так — странный, и все».
— Не знаю... говоришь как-то не так, и вообще... Я китайцев-то видел.
— Где же ты их видел?
— То здесь, то там.
— Понятно. Интересный ты человек, Эндрю, все замечаешь. Вот и погоду утром заметил.
— Привычка.
— А ведь ты прав насчет странности. Хотя я мог бы возразить, что китайцы, как и русские, тоже разные. Сам я из Харбина, с Северо-востока. Некоторое время жил в Союзе, бывал и в России, по разным поводам. Знал некоторых русских, особенно из старых эмигрантских семей. Но, — крепкий указательный палец качнулся перед лицом Шинкарева, — ни для твоей ситуации, ни для наших с тобой дел это не имеет никакого значения. Ни-ка-ко-го! Если живы будем... А теперь к делу: давай посмотрим, что привез.
Открыв спортивную сумку, которую прихватил в машине, Чен вынул и поставил на стол тонкую серую «Тошибу».
Андрей поднял экран-крышку, запустил программу. Чен отдал ему привезенный диск. Темное поле экрана ожило: на синем фоне тонкими белыми линиями прорисовалось странное устройство — небольшой цилиндр «смотрел» вверх, опираясь на лепестки раскладного лафета и своим видом напоминая марсианский зонд. Рядом был нарисован какой-то шарик. Программа повертела чертеж, показав изделие спереди, сбоку, сверху. На вынесенных габаритных линиях возникли размеры, снизу появилась табличная спецификация.
— Это она? — спросил Чен. — Как точно называется?
— Она самая. Противовоздушная мина «Темп-два». Испытана на полигоне авиасистем ГосНИИПАС в городе Кратове, под Москвой. Заряд разработан в Институте экспериментальной физики в Сарове, это бывший Арзамас-Шестнадцать.
— Как эта штука работает?
— Засекает низколетящий объект микрофонами и разворачивается на звук, захватывая цель инфракрасными датчиками. Прицелившись, взрывается — выбрасывает сжатое взрывом, сверхплотное медное ядро. Оно летит с космической скоростью — три километра в секунду. Сносит любой броневертолет на высоте до трехсот метров. Есть другое решение — стрельба пучком тяжелых осколков.
— Какая броня пробивается?
— Любая: с навесной динамической защитой, с прокладками из керамики, из обедненного урана. Можно устанавливать такие изделия сотнями и тысячами, окружая важные стратегические объекты: ракетные установки, радарные комплексы. Кстати, куда вы собираетесь ставить? Вокруг ракет?
— Каких еще ракет? — поморщился Чен. — Нет у нас никаких ракет.
— Понятное дело, нет, — пользуясь случаем, доставал его Шинкарев. — А дальности какой: малой, средней? Кстати, при некоторой модернизации такими минами можно сбивать и «Томагавки»[11].
— Нет у нас ракет, сказал же. А эта модель может сбить «Томагавк»?
— Эта — нет, насколько я знаю. А что, важно?
— Пока неважно. Есть у нас некоторые идеи по поводу такой мины. Они тоже войдут в коммерческое предложение, которое ты повезешь. Демонстрация имеется?
— А то как же! Как в лучших домах.
Шинкарев «вышел» из каталога комплектующих и «кликнул» на флажке «Demo». На экране появился трехэтажный серый дом под широкой черепичной крышей, с арками балконов. Из одного окна вырывался дымок, плясало слабое пламя пулемета. По стенам дома вдруг замелькали короткие яркие вспышки, из-под них посыпались осколки камня, штукатурка и красная кирпичная пыль. Вспышки ударили в каменный подоконник, разнесли деревянную раму. Пулеметное пламя дернулось вверх, затем исчезло.
— Где это? — спросил Чен.
— Кипр. Южная окраина северного, турецкого Кипра. Греческая военизированная группа перешла границу, заняла пару кварталов. В ответ турки бросили вертолеты. Смотри дальше.
На экране, в пыльно-голубом небе, показался вертолет — длинный, темный, с хищными обводами.
— «Эрдаган»?
— Он самый. Русская «Черная акула» турецкой сборки, с израильской электроникой.
От брюха вертолета отделилось пятно яркого пламени. Ракета пошла в скопление невысоких белых домов с прямоугольными балконами. Из черепичного навеса вырвалось облако черно-серого дыма, мелькнули языки огня, в воздух, кувыркаясь, взлетела бетонная плита.