курьер.ru
Шрифт:
Разве у кого-то хватит наглости их остановить?
Лежа за литым колесом «Гэлэкси», Андрей видел танковую колонну, видел парламентеров, выходящих из тени. Он прекрасно понимал, что происходит на летном поле, и у него было полное право не вмешиваться в происходящее. Найти самолет, передать коробку и улететь отсюда к чертовой матери. Только это он и должен сделать; он ведь курьер — разве не так?
Можно и так, конечно...
Андрей поднял автомат.
«Стреляние в цель, — писал Козьма Прутков, — укрепляет руку и причиняет верность глазу». Золотые слова, успел подумать русский курьер, пока, щурясь от дождя, совмещал мушку с прицелом. Он прошелся очередью по четверке исламистов, стараясь не попасть в янкесов. Двое бородачей, включая командира колонны, остались неподвижно лежать на бетоне, третий безуспешно пытался подняться, четвертый, держась за бедро и хромая, изо всех сил бежал к забору. В колонне раздался гневный рев воинов Аллаха; танковые орудия изрыгнули пламя; упругий грохот выстрелов покатился по полю; из башен со звоном вывалились дымящиеся гильзы. Снаряд ударил в гущу бойцов «Дельты»: в воздухе закувыркались руки и ноги в обрывках скафандров, осколки кибершлемов, искореженные стрелковые комплексы. Другой снаряд угодил в борт самолета — взлетели дюралевые обломки, из широкой рваной дыры повалил черный дым. Загорелся один из бронетранспортеров. Уцелевшие солдаты «Дельты», рассыпавшись в цепь, стреляли по танкам, некоторые застыли в ступоре.
«Game over», — успел подумать Андрей. — Развлекайтесь, ребята, но без меня». Он отполз от колеса, вскочил на ноги. Показалась эскадрилья боевых вертолетов. «Апачи», отправленные генералом Кьонгом, атаковали колонну танков. Вертолеты выпустили НУРСы, заработали 20-миллиметровые мотор-пушки «Вулкан». В сторону поля вертолеты не стреляли, не вели по ним огонь и американцы.
Мусульмане оказались стойкими и храбрыми воинами. Они отвечали очередями башенных пулеметов; между танков рассыпались стрелки с «Иглами» и «Стингерами», поднимая к небу зеленые трубы.
Рассыпая искры, темноту прочертили яркие хвосты ракет. Горели несколько танков, рухнул «Апач»; другой, задымив, потянул к лесу. Вертолеты ушли, но американские F-16, которые прикрывали высадку десанта, обрушили на танки лавину ракет «воздух- земля». В сплошной полосе разрывов сдетонировали боезапас и топливо в танках; в столбах огня переворачивались массивные корпуса, взлетали круглые башни, медленно кувыркалось зеленое знамя.
Но перед тем как умереть, заместитель погибшего командира колонны успел сделать звонок по мобильнику — в Лондон, в центр «Аль-Мухаджирун», — и рассказать про засаду, устроенную американцами. Из Лондона сразу же позвонили в Афганистан, где длиннобородый человек с глазами мученика принял решение примерно наказать подлых кяфиров.
Тем временем Андрей, выкладываясь на полную катушку, бежал к одному из ангаров. Оттуда, освещенный голубым светом прожекторов (один прожектор вдруг выпустил фонтан ослепительных искр и погас), выкатился небольшой реактивный «Лиэрджет». Снежно-белая гражданская машина странно выглядела среди грузных темных транспортников, взрывов и пламени. Гудя двумя турбинами «Гарретт», самолет начал разворачиваться для взлетного разгона, когда Андрей подбежал к нему и замахал руками.
Самолет не останавливался. Шинкарев, задыхаясь, забежал спереди и выпустил перед кабиной пилотов длинную очередь. Вспышки выстрелов заставили «Лиэрджет» сбросить скорость. Пилот в белой рубашке выглянул наружу; Андрей показал себе на грудь, потом — на входной люк. Летчик отрицательно помотал головой, тогда Шинкарев направил автоматный ствол в борт и демонстративно передернул затвор. Это был блеф — магазин уже опустел. Однако на медленном ходу люк откинулся, став трапом, на который Андрей из последних сил бросил непослушное тело.
Неподалеку раздался сильный взрыв, самолет качнуло. Чьи-то руки втянули беглеца внутрь, трап поднялся, люк закрылся, и все внешние звуки сразу заглохли. Гул турбин перешел в высокий вой, самолет начал разгон. Андрей понял, что он в одиночестве лежит в темном тамбуре на коврике — мягком, черт подери, сухом и теплом! — в то время как машина стремительно набирает скорость. Незаметно «Лиэрджет» оторвался от бетонки и круто ушел в ночное небо, обойдя на взлете транспортник и оставив внизу авиабазу, искрящуюся вспышками ночного боя.
Шинкарев закрыл глаза и погрузился в неглубокий, чуткий сон.
Глава тридцатая
Тело ощущало вибрацию корпуса самолета, который дергался и проваливался в воздушные ямы, минуя облака, затем перешел на ровный горизонтальный полет. Шинкарев по-прежнему лежал, не двигаясь, и, казалось, самая последняя клеточка его тела ощущала блаженство спасения и комфорта. Ничего не хотелось, только растянуть в вечность этот момент. Лучше таких минут ничего не бывает, но и продлить их невозможно. Вот и сейчас зажегся свет и кто-то тронул Андрея за плечо с деликатным «Excuse me?» He торопясь, Шинкарев сел, поднял голову.
Находился он в маленьком тамбуре, рядом с входным люком. Справа — прикрытый занавесками проход в салон. У прохода, удивленно глядя на Шинкарева, стояла брюнетка в темно-бордовом костюме — очевидно, стюардесса. У нее была плотная, но стройная фигура с развитыми женскими формами, смуглое овальное лицо, полные пунцовые губы, круглые темные глаза, опушенные длинными мягкими ресницами, и пышные волосы. «Гречанка? В смысле, с Кипра? Пожалуй».
— Калиспера, — хрипло поздоровался Шинкарев.
Греческого он не знал, всего несколько слов.
— Калиспера, здравствуйте, — неуверенно улыбнулась девушка, сразу перейдя на английский. — Вас приглашают туда, — указала в сторону салона, — пройдите, пожалуйста.
Андрей поднялся, поглядел на грязноватую лужицу, натекшую с него на коврик тамбура. Захватив автомат, сделал шаг и остановился на входе в салон, слегка привалившись к стене. В салоне VIP-класса сиденья были расположены просторно, между ними — небольшие столики, за столиками — нарядная, но легко, по-южному одетая публика: несколько дам в открытых платьях и мужчин без пиджаков, с приспущенными галстуками на крахмально-белых сорочках. Все пассажиры только что отстегнули ремни и теперь с изумлением глядели на русского курьера: его широкие босые ступни покрылись засохшей грязью, на короткую изгвазданную одежду напялена еще более короткая военная форма, на груди залитая кровью. Крупные жилистые кулаки — тоже в крови, голова повязана странным зеленым платком, загорелое лицо исцарапано и покрыто длинной щетиной. На автомат и окровавленные руки Андрея дамы глядели с нескрываемым испугом. Заметив это, он осторожно положил оружие на пол и спрятал руки за спину.
Что говорить — не красавец, конечно. Но как заметил Козьма Прутков: «Не каждому человеку и гусарский мундир к лицу». Тем более в таких обстоятельствах.
Ровно гудели турбины, стюардесса, выскользнув из-за спины Андрея, стала разносить шампанское в узких бокалах. Затянувшееся молчание внезапно прервалось несколькими раздельными и четкими хлопками — ладонью о ладонь.
— Браво, Андреас! Вы дошли до цели и даже не оставили свое оружие!
С одного из сидений поднялся господин Димитриадис, одетый в легкие серые брюки и белую рубашку с бело-голубым шелковым галстуком. За столиком киприот пребывал в компании очаровательной дамы — торгового атташе республики Кипр. Андрею показалось, что его знакомый под хмельком.
— Ведь это ваше оружие? — указал Костас на автомат.
У Шинкарева еще не прошел тот звериный накат, который вел его на авиабазу. Сейчас у него появилось желание прикладом врезать этому щеголю в челюсть — то-то кровища брызнет, зубы полетят... Он глубоко вдохнул, закрыв глаза, выдохнул.
— Не мое.
— Значит, вы добыли его в честном бою?
— Можно сказать.
— Так и скажем. Господа, разрешите представить вам мистера Андреаса Шинкарева, моего российского коллегу и друга, сотрудника фирмы «Лимассол Инве-стментс Лтд». Выдающегося специалиста... в своем роде.