Курьер
Шрифт:
Она сделала легкий реверанс и представилась:
— Наташа. Очень рада.
В гостиной за низким столом, украшенным грудой бутылок с иностранными этикетками, сидели, развалясь в мягких креслах, человек восемь молодых людей и девиц. Гремела музыка. Под потолком стлался дымок импортных сигарет.
Наташины родители работали и жили, как выяснилось, в Греции. Ко дню рождения дочери они прислали открытку с видом Акрополя и стереомагнитофон фирмы «Акай». Он и наяривал теперь во всю мощь десятиваттных колонок. Девицы пустили по рукам парижские журналы мод, которых у Наташи было видимо-невидимо. С надутыми губками они листали красочные страницы. Журналы им явно не нравились. Они откровенно говорили об этом друг другу.
— Ну что это за платье, — сказала довольно смазливая блондинка, тыча пальцем в журнал. — Просто идиотство!
— Самое интересное, что в Париже так никто не одевается, — заявила сидевшая напротив нее брюнетка.
— А вы бывали в Париже? — поинтересовался я. Девицы с изумлением уставились на меня, а брюнетка сказала с легкой улыбкой на ярких губах:
— Я все лето провела в Лондоне.
— Ну, а в Париже-то были? — настаивал я. Брюнетка раздраженно передернула плечами.
— В Париже не была.
— Ах, Людка, бедная, — обнял ее за плечи и потащил к себе широкоплечий парень, — не была она в Париже!
— Отстань, Игорь, — рассердилась Люда.
— Не трожь! — грозно закричал другой парень. — Убью!
— Ой-ей-ей, — запричитал Игорь, делая вид, что ему страшно. Потом вдруг, живо вскочив с дивана, встал посреди комнаты, широко расставив полусогнутые ноги. Другой немедленно очутился напротив него и заорал:
— Йока! — И звезданул ногой в лицо сопернику. Впрочем, его черный блестящий сапог, не долетев сантиметров пяти до носа Игоря, благополучно вернулся на место.
— Ки-а! — крикнул в ответ Игорь, и его правая нога взметнулась в воздух, грозя ребрам партнера.
— Хватит вам, каратисты, — вяло сказала Наташа. — Сейчас всю мебель побьете.
Каратисты чинно поклонились друг другу и сели на свои места. Они пустились в рассуждения о секретах каратэ. Остальная мужская часть общества приняла живое участие в их беседе.
— Они что, все каратисты? — шепотом спросил я у Кати.
— Угу, — кивнула она. Игорь шесть лет в самой Японии занимался. Еще когда с родителями там жил.
В Катином голосе прозвучали восхищенные нотки. Мне стало обидно и завидно. Этот Игорь явно чувствовал себя героем вечера: много говорил и громко смеялся, был развязен, легкомыслен и великодушен. Меня просто зло брало, когда я смотрел на его самодовольную физиономию. Тем временем мне пододвинули полный бокал вина, и Игорь предложил тост:
— За Наташку!
Все закричали, захлопали в ладоши и выпили за Наташку. Я тоже выпил. Залпом. До дна. И захмелел. Тепло пробежало вдоль позвоночника, проникло в кровь и разлилось по всему телу.
— Где ты учишься, Иван? — обратилась ко мне Наташа.
— Нигде, я работаю, — ответил я. Наташино лицо от удивления вытянулось.
— Что, уже закончил? — неуверенно спросила она.
— Да нет, не закончил. — Я краем глаза взглянул на Катю и, придавив на всякий случай ее ногу под столом, громко сказал: — Я на заводе работаю, слесарем.
Мое заявление имело некоторый успех. Девицы заинтересовались моей особой, и, хотя Игорь еще продолжал удерживать мужскую аудиторию, я заметил, что и там произошло легкое движение.
— Собираешься поступать? — с участием спросила Наташа.
— Куда ж мне поступать с такой анкетой, — простодушно сказал я.
— А-а… — Наташа запнулась и беспомощно взглянула на Катю. Та с невозмутимым видом потягивала вино.
— Я же сидел, — сказал я как можно беспечнее. — Пять лет оттрубил… в зоне.
В комнате воцарилась пауза. Игорь еще пытался как-то заполнить ее демонстрацией очередного сверхубойного приема, но, уразумев, что его уже никто не слушает, затих сам собой. Я спокойно взял нетронутую бутылку виски и, легонько взвесив в руке, спросил у Наташи:
— Покрепче ничего нет?
— Что? — растерялась Наташа.
— Спирта, говорю, нет?
Наташа виновато развела руками и промямлила:
— Нет… спирта нет…
Я сокрушенно вздохнул и, налив себе полный бокал, вопросительно взглянул на ребят. Они заволновались и стали поспешно пододвигать мне свою посуду, куда я щедро, до края бухал виски. Наливая Игорю, я не удержался от провокационного вопроса:
— Полную?
— Разумеется, — ответил он, занервничав, и пробасил: — Я в общем-то тоже спирт предпочитаю…
— Какой? — спросил я с подозрением.
— Что какой? — смутился Игорь.
— Спирт какой предпочитаешь?
— Спирт?.. — Игорь заерзал в кресле. — Медицинский, девяностошестипроцентный… — Он запнулся и добавил отчаянно: — Неразбавленный!..
— Понятно. — Я сделал многозначительную паузу, после чего задумчиво проговорил: — Да, медицинский — еще куда ни шло. Хотя по мне, ничего нет лучше обычного древесного спиртяги…
— Разве его можно пить? — робко спросила Люда.
— Это уж кому как, — усмехнулся я ее наивности.
После этого акции Игоря начали стремительно падать. Девочки смотрели на меня глазами, полными беспокойства и тайного восторга. Присутствие в компании отпетого уголовника внесло в заурядный вечер элемент мрачной романтики. В комнате, кажется, запахло дымом таежных костров, дальними дорогами, забытыми богом полустанками. За всем этим вставала другая жизнь. Она казалась большой и серьезной. Там неумолимо и упорно прокладывали дороги. Там женщины страдали от несчастной любви и мужчины ненавидели неверных женщин. Там смеялись и плакали, совершали преступления и героически жертвовали собой. Там была жизнь, пугающая и влекущая своей непридуманной правдой.