Курьер
Шрифт:
Женщина взяла оторопевшего Крама за руку и потащила в дальнюю палатку. Юноша механически повиновался. Мысли в мозгу исчезли, их поглотила страсть. Неуправляемая, неистовая.
После яркого солнца, мрак палатки был практически непроглядным, лишь где-то в глубине сверкнули белизной длинные ноги женщины, раздался ее призывный шёпот:
– Смелее, иди ко мне…
Она повернулась спиной к юноше и наклонилась, задрав подол. Исподнего на ней не было, а ягодицы манили своей округлостью. Крам провел рукой по нежной коже. Доселе он не был искушён и не познал тайны бытия, поэтому сейчас весь мир для него исчез. Исчез со всеми своими правилами и запретными табу, сейчас она была его миром, его Вселенной. Пальцы юноши судорожно распутали узел на штанах. Крам шагнул ближе, обнажая достоинство, его рука легла на стан женщины, и побежала вниз, повторяя ее формы. Женщина томно вздохнула. В этот момент сильнейший порыв ветра сдул палатку, солнечный свет ударил по глазам. Зазвенел мат и посыпались проклятия, а потом Крама вырубило.
Глава 2
Кристалл правды
Очнулся Крам в каменной комнате с узким смотровым окном под самым потолком, с толстой решеткой, режущей уличный свет на ровные прямоугольники. В лучах света, падающих на искосок, медленно парили частички пыли.
«Свет сверху, падает почти под прямым углом, я где-то в подвале…» – мысль отдалась дикой острой болью в затылке.
Глаза резал контраст света окна и полумрак подземелья, юноша несколько раз моргнул и потер веки, пытаясь оглядеть свою новую обитель. Камни, из которых была сложена стена древнего каземата, покрывали слизь и мох, результат вечной сырости. Несмотря на уже вовсю разгулявшуюся весну, тут было зябко. Тело ныло, головокружение граничило с тошнотой. Соломенный тюк, на котором он лежал, пропах гнилью и плесенью. Юноша попробовал пошевелиться, тело повиновалось, но каждое движение давалось с болью. Он сел. Мрак постепенно отступал, по мере того, как глаза привыкали к темноте. Четвёртой стены в камере не было, ее заменяла плетёная из толстых прутьев решетка. Сквозь которую было видно коридор и камеры напротив. В одной из них что то зашевелилось.
– Ба!!! Смотрите, кто очухался. Герой любовник.– голос был противным, как скрип железа по стеклу.
– Ну и как она, жена посла Ватерсити?
Крам вспомнил что произошло и с досады саданул кулаком по тюку с сеном.
– Ну, не томи, поделись подробностями, – продолжал незнакомец из камеры напротив,– а то мы тут все сплошь грабители да убийцы. Не самые веселые истории привели нас сюда. Если не считать Крошку Билли, у него просто Идраком крышу снесло. Не совладал с даром, но зато из именитых. Убить не убили, но от народа сюда спрятали.
Правда Билли?
В ответ что то забурчало в дальнем углу коридора.
– Филарет, а он смазливый? – Спросил кто-то слева.
– Лапоть, лаптем, но мордашка ничего, – ответил заключённый на против.
Где-то загоготал ещё один заключённый. Краму захотелось жахнуть в назойливого соседа огненным копьем, но вблизи не было источника тепла. Факел, освещающий каземат тусклым мерцанием, был слишком далеко, а колдовать через собственное тепло, ему не очень хотелось, в памяти были живы истории о закоченевших в одночасье магах, не рассчитавших тепловые потери при исполнении заклятья, юношу и так трясло то ли от озноба то ли от нервного истощения, но Идрак расцвел на ладони ярко оранжевым цветком.
– Ух ты, Филарет, а паренек-то – задира. Не старайся – решетки в темнице димеридиевые, сплав стали и гидрида. Срикошетит – себя поранишь. Ты чего думаешь, ты один маг тут что-ли? Дебил малолетний. Емпти в казематы не содют. Им сразу приговор исполняют, на месте.
Крам стиснул зубы и стал оглядывать свою обитель.
– Жалко, не повеселимся вдоволь, к утру его грозились оскопить и четвертовать, – продолжал тот, что слева.
– Утром Казнь. – мысль парализовала юношу. Он плюхнулся на тюк. Ярость закипала волной.
– Ну, малой, не томи. Как она? Ртом работать умеет?
– Каким ртом Филарет? Он же её сневольничал!!
– Заткнись, Косой!! Кого он изнасиловать может? Дрыщ – дрыщем. Малой, чего ж она в тебе нашла-то? Стоило из-за неё на плаху?
Где-то вдалеке громко лязгнул засов, эхо властных шагов окатило каземат. Следом застучали кованые солдатские сапоги.
– Где он? – властно спросил чей-то зычный голос. Крам узнал голос Декана боевой кафедры Университета. Только юноша не знал – радоваться ему или уже начинать причитать.
– Седьмая камера, справа, – раболепно пролепетал караульный.
– Крам?!!
Голос преподавателя заставил юношу подняться, и, подойдя к решетке, вытянуть наружу руку.
Декан развернулся к охране.
– Делайте, что должно, тайный советник хочет его видеть.
Один из караульных двинулся к камере юноши, гремя кандалами.
– Просунь руки в эту щель, – приказал охранник. Крам повиновался. Звонко щёлкнула запорная пружина и метал сжал запястья.
– Старайся не шевелить руками, кандалы самозатягивающиеся. Могут и ладони оторвать, – сочувственно пробурчал из своей клетки Филарет.– Хотя, зачем тебе ладошки? Если через пару часов ими и тереть будет нечего!!! И самое интересное: наручники тоже димеридивые.
Хохот раскатом пронёсся по подземелью.
Охранник саданул дубинкой по решетке камеры Филарета.
– Ещё слово, и прикажу зашить тебе рот. – тон охранника не вызывал подозрений в правдивости угрозы и Филарет заткнулся.
– Заключённый, выйти из камеры! Лицом к стене. Ноги растопырь.
Юноша повиновался, храня молчание.
Прикосновение металла к лодыжкам было холодно жгучим.
Только сейчас Крам заметил, что штанов на нем не было, только ряса выпускника.
– Руки вперёд. – тон охранника смягчился.
Крам протянул ладони, и тотчас в них легло тяжеленное ядро.
– Падение ядра приравнивается к попытке к бегству. И главное помни: Не один ты владеешь магией, сопляк. – Прошипел караульный на ухо Краму, но сделал это так, что б Декан его не услышал. И тут же громко добавил: – Пошевеливайся!!
– Значит, ещё не на голгофу, – мелькнуло надеждой в голове юного чародея, и он коротенькими шагами зашаркал в сторону Декана. Тот нетерпеливо ждал у входа в темницу. Но как ни старался Крам, шагнуть шире одного фута, у него не выходило, видимо, кандалы были специально спроектированные так, чтоб лишить заключённого возможности не просто, бежать, но и идти сколько-нибудь широким шагом.
– Это можно как-то ускорить? – Свое раздражение профессор даже не скрывал. Охранник грубо толкнул юношу, но тот не удержав равновесие плюхнулся на пол.
Декан злобно ухмыльнулся.
– Послушай меня, – он обратился к охраннику. – Если через десять минут он не предстанет перед Куратором, ты весь остаток дней проведёшь в облике крысы…
– Что ж мне, нести его? Этот болезный туда и к утру не дошкендебает.
– Неси, если это ускорит процесс.
– Он обделался от страха, ваша светлость, всю рясу изгадил. Провоняю весь.