Курган. Дилогия
Шрифт:
– Хорошо, Велислав. Идите… Идите, и возвращайтесь! Мы вас ждем с вестями.
Ближе к вечеру, Велислав и его друг, богатырь Прозор, легким, бесшумным шагом охотников направились в стороны дымного заката…
Из дозора молодые разведчики вернулись через неделю. Уставшие, лица в разводах грязи. Пахло от вендов так, что лошадь встретившегося на пути альтидского воина запряла ушами, шарахнулась в сторону и тонко заржала. Наверно учуяла запах схожий с вонью лесного хозяина – бера. Но это был запах дикарей. Едкий, жгучий. Венды, казалось, насквозь пропитались им. Да и немудрено – Велиславу и Прозору досталось. Но лица парней сияли. Им удалось кое-что разузнать, и кое-что добыть.
За то время, что они ходили в разведку, деревенька изменилась. До того тихая и спокойная, она вдруг стала непривычно шумной и тесной. В вендские леса – на край пограничья – уже стягивались альтидские войска. Около деревни стоял передовой отряд – дружина виннетского князя Молнезара из тысячи воинов. Чуть дальше, в глубине леса, расположились воины белозерского князя, пришедшего с полуночи, и тиверского – чье княжество лежало с другой стороны вендских лесов – на полуденном восходе.
Сами же дружины тесноты не ощущали – лес велик, а они обычно стояли по городам, в детинцах. Воины наслаждались раздольем. Отряды располагались и около деревни, и в глубине леса. На лесной окраине стояли только дозоры. Кое-где на вершинах сосен парни увидели тщательно сбитые и надежно скрытые со стороны заката навесы. Там расположились вендские охотники – они наблюдали за дымами на западе: не пришло ли воинство бруктеров в движение, не надо ли бить тревогу.
В подоспевшем войске Велислав не заметил ни суетливости, ни бестолковости. Воины знали свое дело. Вон там, рядом с деревенской кузницей, к коновязи привязано несколько лошадей. После дальнего пути надо проверить, насколько крепко держаться подковы, не отлетели ли; перековать – если нужно. Конь – это главное оружие любого всадника. Без него он воин лишь наполовину.
Из трубы почерневшей и вросшей в землю старой кузницы шел густой дым. Слышался перезвон маленьких молотков, перемежаемый буханьем большого. Работы деревенскому кузнецу хватало. Впрочем, при любой дружине есть свой умелец, да не один, умеющий заделать броню, починить шлем, отковать меч, наконечники для стрел и копий, и при нужде обиходить лошадиные ноги.
В глубине леса, в разных концах, также слышались удары молота о наковальню. Кое-где в нарочно вырытых для этого ямках горели небольшие костры. Дружинники обложили их камнями, чтоб пламя не убежало, чтобы бог Земного Огня, дарующий людям тепло и радость, не вздумал подшутить над лесом, не запалил его.
Прозор и Велислав оглядели друг друга и на лица парней сами собой наплыли неудержимые улыбки.
– Сначала в баню? Ополоснемся, Велислав! Чую, дух от нас. – Прозор покрутил головой.
– Нет. Старейшинам и князьям важно узнать, что мы добыли. Потом. За мной, друг.
В большой родовой избе собрались старейшины вендских родов, а также тиверский, белозерский и виннетский князья. Средь них сидело несколько тысяцких и воевод из недалеких городов. Они поспешили впереди своих дружин, чтобы быстрее выяснить, как на этот раз будет действовать альтидское войско, посоветоваться и, по возможности, быстрее принять решение – какова будет битва, как расставлять войска.
Под взглядом воевод, князей, тысяцких молодые охотники почувствовали себя неуютно. Это не вендские старейшины – они свои. Они простые, такие же венды. Не раз встречались, а порой и охотились вместе. Особенно зимней порой, в загонной охоте, когда для успеха потребно множество людей. А вот важные люди из альтидских городов – это иное.
У живущих в лесах вендов никогда не было князей. Многочисленными родами управляли старейшины – иначе именуемые большаками. Любой лесной охотник беспрекословно подчинялся их решению, потому что старейшиной становился самый мудрый, самый уважаемый венд-охотник. Всегда, при обсуждении чего-либо, после жарких споров и предложений окончательное решение оставалось за старейшиной. Взвешивая все за и против, он принимал мудрое, и, как оказывалось впоследствии, верное решение.
Впрочем, Велислав уже как-то раз видел виннетского князя Молнезара и очень тогда удивился. Князь ходил по большому городскому торгу, покупал разные разности, и как простой человек обменивался едкими шутками с ушлыми купцами. Глаза князя сверкали, черные пряди прилипли ко лбу – в тот день изрядно припекало – и он то протягивал руку, собираясь ударить ею по руке торговца – заключить сделку, то отводил назад – сбавляя цену. Видно, что и князю Молнезару и купцам эта веселая перепалка доставляла ни с чем несравнимое удовольствие. «Надо же, князь, а ведет себя как… как… – Пораженный Велислав не мог подобрать слов. – Больно прост! Разве такие князья бывают?!» Но если честно, молодой венд и сам толком не знал, какие бывают князья. Но увиденное ему понравилось. С таким человеком, нечванливым, веселым, он – если б довелось – с удовольствием бы побеседовал. Может, Велислав так бы и поступил, если б ему не сказали, что это сам властитель виннетской крепости ходит, торгуется и покупает какую-то мелкую, но необходимую в хозяйстве вещь.
И князья, и воеводы с любопытством смотрели на молодых охотников. Словута Хват уже успел рассказать, что два венда – испросясь дозволения и получив напутствие – пошли в разведку к стойбищу дикарей. И что одному из них, Велиславу, было видение: с ним говорила праматерь – Снежная Рысь. Прародительница указала ему, что надо делать.
Переминаясь с ноги на ногу, смущаясь под взглядами стольких людей, Велислав проперхался, и, придав голосу уверенности и твердости, заговорил.
– Уважаемые! Мы подошли к стойбищу дикарей под утро. Затаились в недалекой рощице и наблюдали за их войском день, ночь и еще день. Днем плохо видно, но кое-что можно разобрать. У них над станом пыльно, да и немудрено – столько ног за день натопчут, что до полуночи туча висит. Ну а ночью мы проникли в их лагерь. Хоть и сторожко крались, но…
– Да легко это было! – забагровев, добавил Прозор. – Оказывается, ночью дикари спят как сурки. Да какое там сурки! Будто мертвые сурки!.. Будто их какая лихоманка одолела. Так вот, ночью, на охране и страже всего стойбища стоят викинги! Они там есть – это точно говорили, это не слухи! И они всем этим дикарским набегом и заправляют!
Прозор замолчал, смахнув с чумазого лба неожиданно выступившие капли пота. Богатырь смотрел зверовато, смущался и когда говорил, то чуток запинался. Он никогда не видел князей и воевод. Да еще столько зараз, и в одном месте! И все они внимательно слушают, что они с Велиславом рассказывают. «До чего ж они важные, – мелькнуло в голове, – впрочем, на охоте и в бою все равны. Еще посмотрим – кто важнее!» Прозор гулко кашлянул в кулак. Для простого лесного парня слишком много слов. На помощь другу пришел Велислав.
– У бруктеров мало еды. Днем они что-то варят в котлах, но мясного духа мы не учуяли. Викинги, подкармливают дикарей, раздают им какие-то куски из мешков. На хлеб похожие. Но мало. Кажется, вестфолдингов это не очень-то беспокоит. Бруктеры рвут траву, копают корешки. Тут же пожирают. Вокруг лагеря все подъедено – голая, вытоптанная земля. На ней поживы уже нет. А далеко от стана дикари не отходят, не промышляют. Так что, мнится мне, они скоро дальше двинут. Иначе – или идти не смогут, или перемрут с голода. Иных Морана к себе прибрала. Их в большую яму за лагерем бросают и сверху слегка землей присыпают. Чтобы для следующих места хватило. Бескормица выкашивает их…
– Это сулит надежду, – заметил виннетский князь Молнезар
– Надежда слабая, князь. Вестфолдинги не для того сюда такое войско вели. А вот викинги – те наоборот! У них еда есть. Готовят наособицу.
– А что за викинги? Выяснили откуда они? – Князь Молнезар живо задавал вопросы, уточняя подробности.
К этому времени Прозор справился со смущением. В самом-то деле – не съедят же? Парень понял – их рассказ важен. В избе тишина. Слышно как муха пролетит. Воеводы внимательно, затаив дыхание, слушают. Богатырь приосанился.