Курган. Дилогия
Шрифт:
Начиная с младых ногтей воины-викинги приучались к бою, и к зрелым годам они в совершенстве владели любым оружием.
Дикари-бруктеры, вышедшие из Земли Мрака, наоборот, все как один и низкорослы, и щуплы, и слабы. Рослых и сильных бруктеров почти не встречалось. Тела дикарей покрывала шерсть: густая, жесткая, схожая с барсучьей. И руки у них необычайно длинные, доходящие чуть ли не до колен. Одежды бруктеры не носили – это если не считать обернутых вокруг бедер, или накинутых на плечи звериных шкур.
И все-таки это были люди. Хоть и дикие, непохожие на обычных, – но люди. Бруктеры знали языки живущих рядом с Землей Мрака народов, и даже иногда торговали с ними. Правда, этот торг заключался в простом обмене. Денег дикари не знали и не жаловали. Как живут бруктеры – мало кто ведал. К ним – в Землю Мрака – редко кто отваживался заходить. Смельчаку, решившему попытать счастья – заглянуть в земли бруктеров, вернуться ой как непросто! Ну а те, кто все-таки возвращался, рассказывали удивительные вещи, в которые невозможно было поверить.
И вооружены бруктеры в отличие от викингов слабо. Редко кто из них владел настоящим мечом или копьем с железным наконечником. Как правило, их короткие мечи были выкованы из бронзы, которая не идет ни в какое сравнение с железом. Также и наконечники копий были бронзовыми. Но большинство дикарей взамен меча или копья бились длинной, с заостренным и обожженным для крепости концом палкой. Или простой дубинкой, в конец которой порой вставлялся – опять же бронзовый – шип.
Из всего вооружения бруктеров хороши были лишь щиты. На них шла хорошо выделанная, царапающая ладонь, твердая и упругая шкура неизвестного зверя. Раскраска шкуры напоминала пестрый змеиный рисунок. Но вот только змея эта, если судить по величине разводов, должна была быть неохватной величины. Щиты бруктеров замечательно держали удар любого оружия: и меча, и копья, и топора. Также надежно они защищали и от навесных стрел. Да и прямо направленная бронебойная, с узким жалом, стрела не всегда пробивала такой щит.
Вроде бы и не велико оружие бруктеров – не идет ни в какое сравнение даже с легковооруженным воином, да и сами дикари слабы и мелки, но… Беда в том, что их много, они брали числом! Казалось – бруктеров как снега зимой, как травы летом! Сокрушишь одного – на его месте появляются двое. Убьешь двоих – и вот их уже четверо! От нашествия дикарей войска закатных стран захлебывались кровью: и своей, и кровью бруктеров.
И вот дикари, без особых усилий сметая выходящие против них войска, превратили в пустыню множество стран заката. Бруктеры упорно шли на восход и ножом пройдя сквозь страны Янтарного Берега, подошли к пограничью Альтиды – к необъятным вендским лесам. И тут – немного не дойдя до леса – до границы вековых сосен – дикари наконец-то получили сокрушительный отпор…
Вот уж несколько вечеров кряду златокудрый бог солнца – Хорс, отправляясь после дневного труда на Остров Радости, опускал свою солнечную колесницу в густой туманный полумрак.
Вечерняя заря застилалась сумрачными дымами далеких костров. А ночной порой зоркие глаза без напряжения видели, что далеко-далеко – на краю ночного неба – багровеет тусклый тяжелый отблеск. Это горели городки и села Янтарного Берега – стороны, граничащей с вендскими лесами. И каждую ночь далекое зарево все ближе и ближе продвигалось к альтидскому пограничью.
Вскоре появились первые беженцы. Иные уходили от дикарей издалека, чуть ли не от самой Земли Мрака, – от окаянной, несущей неминуемую гибель, стороны. Они шли долгие месяцы, и путь для них был только один – на восход.
Ведь на полуночи, по морскому побережью раскинулся суровый, неприветливый Вестфолд. Там горемык ждало рабство и скорая смерть. Не лучше обстояли дела и на полудне.
Там раскинулось Срединное море. На его берегах лежали три больших страны: Сидон, Рум и Темная Земля – земля магов и злых колдунов – Аласунское Царство. В Рум и Аласунское Царство по доброй воле лучше не соваться. Это давно известно. В стране магов и колдунов лучшее, что могло ждать беженцев – это опять же рабство. Ну а худшее… Даже страшно подумать, что злые чародеи могут сотворить с простыми, не сведущими в колдовстве людьми.
Рум… Страна большая, в ней сильное войско. Но он славился своими завоеваниями и из них победители – опять же! – в качестве законной добычи вели рабов.
Для бегства подходил Сидон. Богатая страна, сидонские купцы торгуют по всему миру. В этой стране сильное войско, но войн они не ведут – предпочитают откупиться от захватчиков. Так выгоднее. Но до Сидона надо добираться морем. А платить перевозчикам нечем: все нажитое добро уничтожили бруктеры. И на воде беженцев снова подстерегала опасность. В лучшем случае их обратили бы в рабство, а в худшем – бесславная кончина.
В Срединном Море много мелких островков, и на них, и кое–где по побережью, меж больших стран, жили Народы Моря. Своим уделом, как и северные вестфолдинги, они сделали разбой на море. Впрочем, в отличие от северных пенителей волн, морские народы были не так сильны, и главное – разобщены. Но сути это не меняло. В Срединном Море каждый убивал каждого, ведь островная чахлая и каменистая земля не могла прокормить много людей.
Беженцам оставалось идти только на восход, в Альтиду. В этой благодатной стране хоть и не жалуют чужаков, не принимают их, но там нет рабства.
И вот к вендским лесам тянулись многочисленные повозки, груженные нехитрым скарбом: всем тем, что удалось впопыхах собрать. Не отправляться же на чужбину пустым? Потерять легко, а нажить… Нажить – ой, как сложно!
Но некоторым страдальцам не удалось спасти ничего, кроме самого ценного – своей жизни. Такие шли налегке – ничем не обремененные, кроме как голодом и страданиями. Иной раз им помогали собратья по несчастью, – скупо делясь куском хлеба или отдавая совсем не лишнюю для себя одежду.
Люди бедствовали. Некоторые выковыривали из земли корни растений и тут же их поедали, порой даже не очистив. Вдоль повозок шли изможденные старики с желтыми лицами, женщины с безумными голодными глазами. Мужчин шло мало. Большинство пало в битве с дикарями.
На повозках сидели молчаливые ребятишки. Не было ни игр, ни разговоров, ни звонкого смеха. Их детство сгорело, покрылось пеплом в распаленной дикарями войне. Общая беда объединяет людей, пусть и говорящих на разных языках. В глазах изможденных беженцев застыла тоска.