Курганник
Шрифт:
Голем упал в траву, кости рассыпались прахом. Меж стеблей мелькнули алые глазки, но уже не злые, испуганные.
Мастер топнул ногой, прогоняя нечисть, перевел дух. Мозолистой ладонью провел по лезвию, проверяя, нет ли повреждений, и остался доволен.
– Эх, погуляли, – улыбаясь, пробормотал кузнец.
Часть первая. Раскаленная степь
Глава 1. Все дороги ведут…
Слева ярко-голубым вспыхнул дорожный указатель. Четко проступила белая надпись: «Гостра Могила – 0,5 км». Подчиняясь ритму рок-н-ролла, Виктор Ковалев заложил крутой поворот. Расплата за лихачество пришла незамедлительно: левое переднее колесо резко стукнуло, скрежетнуло днище, следом ударило левое заднее. Машину сильно качнуло, мотор рыкнул, злясь на неожиданное препятствие.
– Приехали, – буркнул Ковалев, запоздало сбрасывая скорость.
Удовольствие от быстрой езды по трассе улетучилось. Теперь автомобиль медленно полз среди ухабов и ям, зияющих в свете фар черными кляксами на пыльном полотне дороги.
Когда машина выбралась на более ровный участок, Виктор на секунду отвлекся – захотелось курить. Но пачка «Кэмел» выпала из рук, соскользнула на пол салона. Ковалев тяжело вздохнул: все одно к одному, одно к одному. Если с утра не сладилось – к ночи не исправится…
Хорошая идея – ехать к другу на ночь глядя – посетила его на кухне за столом. Коньяк к тому времени остался желтым ободком на дне бутылки, от лимона – высохший за день тонкий ломтик. Сигаретный дым плотным облаком висел под потолком, похожий на старую паутину. Самое время проветриться, глотнуть свежего воздуха.
В половину первого ночи Виктор сел за руль. Бордовая «ауди» сотой модели, подчиняясь мимолетному желанию хозяина, пронеслась по железнодорожному мосту, пролетела улицу Кима и, не сбрасывая скорости, выскочила на Евпаторийское шоссе. В новеньком дисковом проигрывателе звучала классическая «Лабу-лабуда» старика Элвиса. Ритм вселил в Виктора чувство беспредельной наглости и безмерной значимости, и машина понеслась в открытом пространстве ночной трассы.
Однако очень скоро порыв угас. Напряжение суматошного дня дало о себе знать: машина убаюкала урчанием двигателя, шелестом шин, комфортным сиденьем. Веки отяжелели, глаза резало, мысли путались в первых бредовых признаках надвигающейся дремы. В пути Виктора спасали сигареты. Да и до села было не так далеко – полчаса хорошей езды, и вот он на месте. Почти.
Надо было закурить.
Пачка сигарет умудрилась нырнуть под сиденье. Придерживая руль, Ковалев пошарил рукой по полику – ничего. Наклонился ниже, сгибаясь в трехпогибельной асане…
По днищу вдруг зашуршало, зашелестело, будто тысяча щеток принялось чистить автомобиль, «сотка» слегка клюнула носом. Ковалев автоматически нажал тормоз, при этом хорошенько приложившись лбом о баранку. С соседнего сиденья с грохотом посыпались банки с пивом, прихваченные в дорогу.
– Да что ж это за хрень! – прорычал Виктор, хватаясь за ушибленное место.
Кое-как разогнулся, что, оказалось, сделать сложнее, чем отправиться на поиски сигарет. От удара усталость обернулась раздражением: все назло! Даже машина сегодня спорит с хозяином. Разразившись проклятиями, Ковалев отхлестал руль ладонями.
Отомстил – немного полегчало. Шипя сквозь зубы, ощупал место ушиба – горячая боль вновь привела в ярость, и на этот раз досталось приборной доске. Виктор вздохнул: нет, не имеет человек права на маленький кусочек счастья, если его с утра раздолбали на работе, жена устроила истерику с показным уходом «к маме», а вирус сожрал отчет в рабочем компьютере. Все не хватало времени на установку защиты. Так бывает: потом, потом – выходит суп с котом. Неприятности цепляются бездомными собаками, грызя измотанные нервы, и никому не придет в голову просто поинтересоваться: а пил ли ты сегодня кофе, Виктор Сергеевич? Как спалось тебе, дорогой? Или еще что-нибудь человеческое в этом роде.
Виктор собрал рассыпанные банки. С жадным желанием открыл одну, обливаясь пеной. Да черт уже с ним! И с тем, что оно, пиво, теплое. Черт с ним! Раз уж так поперло в тартарары – пусть прет дальше. Жаль, нет ствола. Настроение такое, что застрелился бы без сожаления. Только пистолет ночует в гараже, а стреляться лучше на рассвете, как и расстреливать.
В этом тоже не повезло.
Виктор откинулся на спинку кресла, чувствуя тяжесть нахлынувшей усталости.
Пистолет… Стрелять ему пришлось лишь однажды, спасаясь бегством от пацанов другой группировки. Стрелял Витек аж два раза: первый выстрел – с прищуренными от страха глазами – оглушил, пороховой дым полез в нос, заслезились глаза, потому второй выстрел едва не вырвал пистолет из рук. Вспоминать противно.
– Так. Куда же нас занесло?
Он открыл дверцу машины и замер: свежий воздух остудил лицо, а вокруг, сколько хватало взгляда, раскинулась высокая трава. Виктор вдохнул полной грудью, словно глотнул свежей родниковой воды. В порыве блаженства к нему пришли мечты о домике в деревне, о чистом колодце, о саде с красными яблоками…
Ковалев спохватился: еще минуту назад автомобильный кондиционер сражался с духотой и пылью, под колесами хрустели камешки и сухой бурьян, проросший в трещинах старого асфальта. А тут – высоченная трава.
Тихонько звенел сигнал открытой дверцы, гармонично вливаясь в ночную песнь сверчков. Фильтрованный воздух салона стал затхлым, удушливым от ароматизатора и горячей пластмассы.
Ковалев обалдело смотрел на траву, пытаясь осознать происходящее. Дрожащей рукой сорвал пару стеблей, поднес к лицу – зеленые, чего быть не может засушливым летом. Разве что озимые или какие-нибудь яровые на хорошем поливе вымахали.
Виктор порылся в бардачке между креслами, достал фонарик. Стоило немного разведать дорогу, прежде чем продолжить путь. Кряхтя, выбрался из салона – трава по пояс.
Прощай, летний костюмчик! Брюки станут зелеными, и пиджак можно выбросить следом за ними. В приличном обществе господина Ковалева не поймут, если он будет носить только пиджак от костюма.
Да чего уж теперь. Одно к одному! Одно к одному…
Когда фонарь не зажегся с первого раза, Ковалев вновь пришел в ярость. Он схватил фонарь обеими руками и принялся отчаянно трясти, будто пытался задушить непокорный светильник. Яркий свет ударил в лицо, ослепил. Возникло огромное желание забросить фонарь куда подальше. Трезвая мысль победила: необходимо осмотреться и выбираться отсюда, чем скорее, тем лучше.