Курганские
Шрифт:
Через несколько мгновений милицейская машина затормозила возле нас, перегородив дорогу. Из машины выскочили несколько милиционеров с автоматами. Один из них направил оружие на нас.
– Всем выйти из машины! – скомандовал он.
Мы молча вышли. Тут же стандартным приемом руки наши были положены на капот, ноги раздвинуты. Милиционеры стали обыскивать нас.
– Что вы тут делали? – раздался вновь голос лейтенанта. – Рядом со зданием тюрьмы? Радиотелефоны есть?
– Нет, – сказал Севка.
Я тоже покачал головой.
– Точно нет? Сейчас прошмонаем! Оружие есть?
– Тоже нет.
– Открыть багажник!
Севка пошел открывать багажник. Тем временем двое милиционеров рыскали в салоне машины. Неужели заглянут под сиденье? Но они внимательно изучали содержимое «бардачка», но ничего не нашли.
– Документы, быстро!
Мы достали из боковых карманов документы.
– Так что вы тут делаете? Поехали в отделение! – приказал тот же лейтенант.
Через несколько минут меня посадили в милицейскую машину. Севка остался в «БМВ», но уже в качестве пассажира. Мы поехали в отделение милиции, находящееся рядом.
Там нас уже ждали. Снова обыскали, закрыли в клетку. Затем приехал какой-то мужчина в штатском. Нас завели в кабинет. Первым завели меня.
– Так что вы делали у здания тюрьмы? – задал вопрос мужчина.
Говорить, что мы заблудились и оказались там совершенно случайно, было глупо.
– Понимаете, – сказал я, – я недавно сидел в изоляторе временного содержания на Петровке... И моего кореша оттуда должны были перевести сюда. Вот я и приехал узнать, перевели его или нет.
– Так сегодня ж суббота, тюрьма не работает, – удивился мужчина в штатском.
– Но я-то этого не знал. Я думал, что справки дают круглосуточно...
– Радиотелефона у вас не было?
– Нет, не было.
– Почему же сотрудник тюрьмы, наблюдавший за вами из окна, видел, как вы разговаривали по радиотелефону?
– Да никакого телефона у нас не было! И с кем мы могли разговаривать?
– Хорошо. Кто из ваших знакомых сидит в следственном изоляторе?
Я назвал человека, с которым сидел вместе в ИВС на «Петрах», рассчитывая на то, что его давно уже выпустили.
– Хорошо, я все проверю, – сказал мужчина. – Дайте адреса, где вы живете.
Мы дали адреса. Тем временем машину нашу тщательным образом обыскивали во дворе отделения милиции. Все, думаю, теперь точно рацию найдут, загремим сто процентов! Еще приплюсуют попытку организации побега!
Но нам повезло. Севка так здорово запрятал рацию, что ее так никто и не нашел.
– Ладно, гуляй пока, братва, – сказал все тот же мужчина в штатском. – Ничего такого у вас не нашли. Похоже, действительно у вас не было телефона. Не выбросили же вы его! Все, свободны!
Через несколько минут мы сели в машину и выехали со двора отделения милиции.
– Как ты думаешь, кто нас заложил? – спросил я.
– Кто угодно, только не вертухай! Ему это делать смысла не было. Наверное, когда мы сидели в машине, какой-нибудь мент или вертухай из СИЗО видел нас и засек, подумал, что мы по радиотелефону разговариваем. Поэтому и сообщил в отделение. Слава богу, дилетанты приехали, а не Петровка и не РУОП! Иначе бы нас опять упаковали!
Вечером приехал Эдик с номером телефона и пейджера Бориса Петровича. Переставив цифры в нужном порядке, мы позвонили ему, оставив свой телефон. Через некоторое время зазвонил телефон, и мужской голос, грубый и властный, сказал:
– Слушаю вас! Что вы хотели мне сказать?
Мы коротко рассказали о проблеме, произнеся перед этим все условные слова, которые нам передал Сашка.
– Хорошо, – помолчав, ответил Борис Петрович. – Встретимся завтра, в четыре часа. Напротив Госдумы, «Парадиз». Знаете?
– Не знаем, но найдем, – сказал Севка.
– Прекрасно. Как вы будете одеты?
Севка описал себя и спросил:
– А вы?
– А я вас сам найду, – ответил Борис Петрович. – Не опаздывайте.
Ровно в четыре часа следующего дня мы были в баре «Парадиз». Он представлял собой небольшое помещение, отделанное по западному стандарту. Стойка бара, небольшие столики, покрытые белоснежными скатертями, официанты в униформе – все говорило о том, что этот бар относился к высшему разряду.
Сев за крайний столик, мы положили перед собой журнал, как заранее было договорено с Борисом Петровичем, и стали ждать. Ровно в четыре к нам подошел высокий парень, одетый в темную рубашку, в темный пиджак, молча отодвинул журнал и сел.
– Вы Сева с Олегом?
Мы кивнули головами.
– А вы Борис Петрович?
– Нет. Борис Петрович придет чуть позже, – ответил парень и быстро взглянул в зал. Мы поняли, что это был помощник Бориса Петровича, который пришел проверить обстановку.
– Ничего такого не заметили? – спросил он нас.
– Нет.
– А вот и Борис Петрович, – парень встал и уступил место солидному мужчине лет пятидесяти пяти, в темном пиджаке, в белой рубашке с темным галстуком. На его голове не было ни одного волоска. Борис Петрович был полностью лысым. Видимо, он периодически брил голову, поэтому она блестела как бильярдный шар. Широкие брови говорили о том, что в прошлом у Бориса Петровича была густая шевелюра. Никаких усов и бороды не было.
Лицо круглое, немного оттопыренные уши.
Борис Петрович сел, кивнул нам головой, но руки не подал. Через несколько минут появился официант.
– Что будете пить? – учтиво обратился он к Борису Петровичу.
– Чай из ромашки есть?
– Да. А вам, молодые люди?
– Нам соку, апельсинового, – сказал Севка.
– Мне тоже, – добавил я.
Официант записал заказ и отошел от столика.
– Ну так что случилось с нашим общим знакомым? – спросил Борис Петрович.
– Вы же знаете что...
– Да, я знаю.