Kurnos
Шрифт:
.... И неожиданно мама оттолкнула Курноса от себя, с ненавистью посмотрела на сына, и засунув два пальца в рот, начала пронзительно свистеть.
Свист продолжался даже после того, как Курнос открыл глаза. Сон, как эфемерное привидение, растворился в сознании мальчика. Еще пару раз моргнув, сновидение забылось, оставив после себя сладостную горечь и легкую боль в сердце. Курнос приподнялся над лежаком и с удивлением стал вытирать проступившие во сне слезы.
Лучи встающего солнца пробивались через люк, сквозь завесу дыма, идущего от раззаженного огня. Над огнем стоял Зайка и пронзительно свистел, пробуждая спящих и оповещая одновременно
– Все Зайка!!! Заткнись!
– прокричал сонный голос Баяна из угла старшиков.
– У-ууух! Хорошо!
– раздался довольный голос, и струя воды заплескалась со стороны "ванны" - так назвали работающий пожарный кран, находящийся в глубине туннеля. Чей это был голос, можно было догадаться, так как только один из всей компании умывался по утрам, по домашней привычке. Это был Серый. Он даже покупал иногда для этих целей хозяйственное мыло, чаще воровал на стройках у работяг.
Потихоньку, к кастрюле стали подходить парнишки со своими тарелками. С важным видом, Зайка половником накладывал им кашу, и те, прихватив свой причитающий ломоть хлеба, удалялись на свои лежанки. Каша хорошо была сдобрена для сытости подсолнечным маслом, и сильно пахла терпкими подсолнечными семечками. Лишь старики, они же "башни", усаживались, у полукругом сколоченного, из досок, импровизированного стола, а стулья заменяли деревянные ящики. И, естественно, "башни" достали банку тушенки и поставили ее в центр стола, прекрасная добавка к рациону мальчишек, но, увы, не для всех.
– Ууу, суки!
– завистливо и злобно пробормотал Шмыг, усаживаясь рядом с Курносом.
– Извини Курнос за вчерашнее..., тебе ведь все равно ничего не будет, тебя не гоняет Баян с Косым как меня.
– Да ладно уж, не парься!
– спокойно сказал Курнос, чувствуя, что вчерашняя ненависть на Шмыга, пропала. Воцарилась минутная тишина, каждый молча уплетал свою порцию каши.
– Знаешь...
– прервал молчание Шмыг - ...у меня со вчерашнего осталось три рубля, хочешь я их тебе отдам?
– Слушай Шмыг, жри спокойно!
– почувствовал опять закипающую злость, Курнос: - Отвали!
– Да ладно, что ты кипятишься? Я же как лучше!
– Как лучше...
– передразнил Шмыга, Курнос.
Сидевший, по соседству и поедавший свою порцию Серый, задумчиво смотрел на Курноса, и о чем-то думал. После того как последнее содержимое ложки было поглощено, Серый обратился к Курносу:
– Слышь Курнос, айда сегодня со мной, на базар, пошманаем?
– Пошли!
– механически ответил Курнос, обтирая остатки каши на тарелке, хлебом.
– Пацаны, возьмите меня тоже..., ну пожалуйста!!
– заныл Шмыг.
– На фиг ты нам нужен?
– просто ответил Курнос.
– Ну возьмите..., я все сделаю что скажите...
– захныкал Шмыг с ужасающим всхлипом втягивая потекшую жидкость из носа, нацеленную было упасть в тарелку.
– Слушай чмырик! Вали ка с моей фуфайки подальше!
– поставил точку на дальнейшем разговоре Курнос, отпихивая плечом со своего топчана, Шмыга.
– Аппетит людям портишь тут, тошнотворик!
– Да ладно вам..., я ведь просто болею...
– обиделся Шмыг, но все же, встав со своей тарелкой, пошел в своему месту.
– Как он надоел...
– пожаловался Серому Курнос, уперев свой взгляд на удаляющую спину Шмыга.
– Да не обращай внимания!
– успокоил Серый - Просто
– Это как так нудный?
– Нудный, ну значит надоедливый.
– ответил Серый.
– Это точно..., - пробормотал Курнос, примеряя новое слово.
– Нудный..., ну-ну.
Наконец с едой было покончено, и мальчишки начали суетиться, собираясь на промысел, в город. Шмыг все же напросился в команду к трем мальчишкам, во главе с Косым, который был способен зарабатывать только одним способом. А именно, более младших мальчуганов "толкать на тротуар", то есть заставлять их в общественных местах просить милостыню. Сердобольные граждане, видя худых и маленьких детей, нет, нет, а кидали им в ладони рублики..., еда тоже принималась на ура. Правда, иногда, нагоняй тоже можно было получить, но это мелочи жизни. Сам Косой, во время "работы" мальчишек находился поблизости, контролируя их.
Ну а первая команда, которая вылезла на "работу" из колодца во главе с Карягой, состояла из Милки и собственно самого Каряги. Вид деятельности ими был отработан уже давно, и доход они приносили в общаг один из самых ощутимых. Милка была единственной девчонкой в этом сброде, и выбор деятельности был не большой. Каряга предлагал прохожим "минет" от смазливой девочки. Смазливой она была, конечно, с большим натягом, учитывая ее худобу и большой нос, торчащий между зелеными глазами с отсутствующими ресницами. Но клиенты в принципе были довольны и сама Милка получала какое-то мазохическое удовольствие, хотя возраста она была пятнадцатилетнего, видно сдвиг был в мозгах небольшой.
Баян, с еще двумя "башнями", в это время достали две бутылочки аптекарской перцовки и разводили их водой. Они всегда уходили последними по сложившей уже традиции. Их промысел начинался после обеда, а самый пик приходился на вечернее время. Бизнес у них был "элитный", уважаемый в некоторых кругах. Стибрить и сделать ноги, а если не получится своровать, то отобрать. Благо на улице было много "лохов", иногда и силу применить не возбранялось, правда, бывало что лохи давали и отпор. Очень часто "башни" приходили битые, с синяками. Но все же чаще лошки от страха выворачивали карманы, главное в выборе лошков, чтобы они были слабее и без компании, и желательно подальше от многолюдных мест.
Курнос с Серым, прихватив с собой сумки, вылезли из колодца. Серега достал две сигаретки из-за пазухи куртки и протянул одну Курносу. Оба прикурили от зажженной Серым, спички, и одновременно, затянули едкий дым в легкие.
– Клева!!!
– пробормотал Курнос, щурясь от удовольствия и колючего дымка, разъедающего глаза.
Они стояли в трех метрах от колодца и смотрели на торчащие трубы завода, находящегося от их убежища метрах в трехстах. Высокие стены прикрывали обзор территории завода, но в принципе, мальчики знали что там, за стенами. Не раз они лазили туда, на "ЗОНУ", так сами пацаны называли завод, из-за окаймлявшую колючей проволокой, стену.
– Что засранцы! Вы еще не свалили?
– выговорил Баян, вылезающий в этот момент из колодца. Мутные глаза Баяна выдавали, что алкоголь подействовал. За ним вылезли другие "старички", не отличавшиеся от Баяна устойчивостью. В "доме" остался лишь один Заяц, вЕдущий хозяйство и кухню. Зайца это устраивало, и никуда он не напрашивался. Зайка занимался своими бытовыми делами, и его это устраивало, других тоже, никто не лез к нему. Долю кормежки свою он получал как полноправный член этой маленькой банды.