Куропатка и беременность
Шрифт:
— Моя мама приезжает в город, — сказала я. — Она позвонила после того, как ты уехал.
— Когда?
— Завтра. Мы ужинаем у Елены. Я буду буфером.
— Хочешь, я пойду с тобой? Буду твоим буфером?
— Нет, все в порядке. — Каким бы заманчивым это предложение ни было, это привело бы только к вопросам, в основном от Елены.
Мама встречалась с ним всего один раз. Пока я училась в колледже, ее визиты в Монтану были в лучшем случае нечастыми. После развода маме и папе больше не нужно было притворяться. И я думаю, мама знала, что мы выбрали сторону папы, поэтому держалась в стороне, давая нам всем пространство.
Но если я появлюсь на ужине с Тобиасом, у Елены появятся надежды. Он нравился ей, и она предполагала, что мы поженимся после колледжа.
Я не сказала ей, что он сделал предложение. Я никому не говорила. Думал ли он о том вечере? Сожалел ли он о предложении? Чувствовал ли он себя так, словно увернулся от пули?
У меня снова скрутило живот. Мысли о кольце, которое он мне купил, о бриллианте, который теперь на чьем-то другом пальце, всегда вызывали у меня тошноту.
— Расскажи мне больше о своих проектах. Отвлеки меня от мыслей о моем животе.
— Сегодня я делал кое-какие наброски для дома Мэддокса. Он строит большой дом за городом. Будет круто потратить его деньги.
Я рассмеялась.
— О чем ты думаешь?
Тобиас подвинулся, взяв мою вторую ногу в свою руку, и, пока его пальцы скользили по моей коже, он рассказал мне о своих идеях для дома своего брата. От планировки до элементов дизайна и самых современных элементов, которые сделают дом шедевром. Кино-комната. Бассейн. Гостевой дом.
Тобиас излучал волнение, когда говорил. Его энергия была заразительной, и я повернулась, чтобы увидеть его лицо. Это был человек, который искренне любил свою работу. Он любил свою семью.
— Все это звучит потрясающе. — Может быть, у меня даже будет шанс это увидеть.
— Я, эм… когда Мэддокс вчера пришел в офис, я рассказал ему. О ребенке.
— О. — Я обхватила живот руками. Это был только вопрос времени. Люди должны были узнать. Думаю, я не планировала никому рассказывать, пока не получу лучшего представления о том, что происходит.
— Я могу попросить его держать это в секрете.
— Все в порядке. — Я пожала плечами. — Это недолго будет секретом.
— Ты расскажешь своим родителям или Елене?
Папа был бы в восторге. Елена немедленно начала бы планировать вечеринку по случаю рождения ребенка. И они оба ожидали бы, что я останусь.
— Вероятно, не в эту поездку. Я позвоню и скажу им, как только устроюсь в Лондоне.
Руки Тобиаса перестали двигаться. Он уставился на меня с тем же непроницаемым выражением, что и утром.
— Что? — прошептала я.
— Ничего. — Он выскользнул из-под моих ног и кивнул на воду. — Я буду в кабинете дальше по коридору, если тебе что-нибудь понадобится.
Я моргнула, и он ушел, оставив меня одну. Холодок пробежал по моим костям, оставленный мужчиной, шагающим по коридору. Что я должна была сказать? Мне нужно было переехать. Моя работа начиналась на следующей неделе. У меня были обязанности, и я взяла на себя обязательства.
Возможно, ему было удобно сразу рассказать об этом, но я все еще пыталась осмыслить предстоящее материнство.
Я оттолкнулась и встала, готовая ретироваться в свою спальню и открыть ноутбук. Но в тот момент, когда я оказалась на ногах, накатила новая волна тошноты, и вместо того, чтобы идти, я побежала в ванную, успев как раз вовремя, чтобы выблевать остатки своего завтрака и воду. Я думала, что после первого раунда там ничего не осталось.
Было ли это утреннее недомогание? Или беспокойство? Это был не первый раз, когда я доводила себя до эмоционального расстройства. Мои первые недели в Нью-Йорке прошли в состоянии постоянного раздражения.
Головные боли. Бессонница. Головокружение. Каждый день был борьбой. Каждый день я хотела все бросить. Но я держалась на чистом упрямстве. Я так сильно скучала по Тобиасу и дому, что это было невыносимо, но я продолжала упрямствовать. Продолжала идти. День за днем, пока сердечная боль не утихла. Пока слезы не прекратились.
Я пережила Нью-Йорк. И это тоже переживу.
— Привет. — Тобиас появился в дверях с моим стаканом воды в руке.
— Привет, — пробормотала я.
Он отставил стакан в сторону, затем достал из ящика мочалку и намочил ее в теплой воде в раковине.
— Спасибо. — Я взяла его у него, ожидая, что он оставит меня наедине с моими страданиями. Но он подошел ближе, заняв место позади меня. Затем эти чудесные руки начали водить кругами вдоль моей спины.
Рано или поздно мне придется научиться справляться с этим и всеми другими неприятностями беременности в одиночку. Но мне слишком нравились его прикосновения, чтобы выгнать его. Так что я прижалась к унитазу, меня стошнило еще дважды, а Тобиас держал меня за волосы, пока, наконец, мой желудок не опустел и не перестал бурлить.
— Я дам тебе минутку. — Тобиас встал, осторожно закрыв за собой дверь.
Я умылась и почистила зубы, а когда вышла на кухню, Тобиас достал коробку соленых крекеров.
— Это мне?
— Я сбегаю в город и куплю имбирного эля. Взять еще что-нибудь вкусненького?
— Яблочный соус (прим. ред.: яблочный соус — это пюре (не обязательно подаваемое как настоящий соус) из яблок).
— Хорошо. Скоро вернусь.
— Тобиас? — позвала я, когда он направился в холл.
Он остановился и обернулся.
— Да?
— Ты будешь хорошим отцом.
Он грустно улыбнулся мне, затем исчез в гараже. Его молчание звенело в доме. Я ожидала услышать «спасибо». Или «я надеюсь на это». Возможно, на самом деле я хотела, чтобы он сказал мне, что я буду хорошей мамой.
Но я давным-давно поняла, что Тобиас не всегда говорил мне то, что я хотела услышать.
Думаю, это не изменилось.
Глава 6
Тобиас
Ева стояла голая в душе. Несколько минут назад она вернулась домой с ужина у сестры, жалуясь, что запах чизбургеров с беконом застрял у нее в волосах. Поэтому, она удалилась в свою ванную принять душ, пока я неподвижно сидел на диване, рассеянно уставившись в телевизор, потому что мое внимание было приковано к женщине, занимающей другой конец моего дома.