Куропатка и беременность
Шрифт:
Я на цыпочках прошла по коридору, задержавшись у входа, и наблюдала, как Тобиас ходит по кухне.
Запах вызвал воспоминания, которые перенесли меня прямо в прошлое.
Мне снова было восемнадцать, я шла по кафетерию с синим пластиковым подносом в руках. Окруженная толпой других первокурсников университета Монтаны, жаждущих позавтракать в субботу, чтобы прогнать похмелье пятничного вечера, я встретила парня, который покорил мое сердце.
И все из-за сиропа для блинов.
Тобиас больше не был тем мальчиком. Я больше не была той девочкой. Но все равно было невозможно оторвать от него глаз.
Он выключил плиту, взял лопатку и переложил сосиску к себе на тарелку. Его широкие плечи были прикрыты термокостюмом с длинными рукавами, красный цвет делал его волосы темнее. Мне всегда нравилось, когда он носил красное, хотя и не так сильно, как синее, которое подчеркивало его глаза.
Я дышала прерывисто и тихо, не желая, чтобы он поймал меня на том, что я подглядываю. Я захотела зевнуть, но сжала зубы. Прошлой ночью заснуть было невозможно. Даже на одной из самых удобных кроватей, на которых я спала за последние годы, я не смогла отключить свой мозг.
Вместо этого я прокручивала в голове тот поцелуй.
Тот отчаянный, безрассудный, невероятный поцелуй.
Оставаться здесь, под его крышей, вероятно, было огромной ошибкой. Искушение должно было стать безудержным. Но, по крайней мере, это было всего на неделю.
Тобиас достал бутылку «Лог Кабин» (прим. ред.: Лог Кабин — американский бренд расфасованных столовых сиропов), выдавив лужицу рядом со своими блинчиками.
— Все еще забываю твои блинчики с этим сиропом, — сказала я, отталкиваясь от стены.
Он усмехнулся, оглянувшись через плечо.
— Я приготовил яичницу-болтунью. В холодильнике есть совершенно новая бутылка кетчупа, так что ты можешь ее открыть.
Я улыбнулась и прошла на кухню, усаживаясь за кухонный стол.
Он подошел и сел, но не на табурет рядом с моим, а на один от меня. Он соблюдал дистанцию, затем отрезал кусочек и обмакнул его в сироп.
— Всякий раз, когда я чувствую запах сиропа, я вспоминаю тот день, когда мы встретились, — сказала я.
— День, когда ты назвала меня монстром. — На его губах играла ухмылка, пока он жевал.
— Эй, правда ранит, малыш.
Я заходила в кафетерий, все еще в спортивных штанах, в которых ложилась спать прошлой ночью. Мои волосы были в беспорядке. На моем лице не осталось ни капли косметики, за исключением подтеков туши под глазами. Шел второй месяц первого курса, и я впервые осмелилась выйти из своей комнаты в общежитии не в идеальном виде.
Но мое похмелье было мучительным. Я отчаянно нуждалась в легких углеводах, чтобы избавиться от головной боли. Я положила себе на тарелку горку блинчиков, но, когда пошла поливать их сиропом, Тобиас был у раздатчика, выливая последние капли на свои.
— Ты сочинила песню, — сказал он, откусывая еще кусочек. — Помнишь это?
За эти годы я сочинил кучу глупых песен, взяв популярные песни и заменив их тексты своей собственной ерундой. Большинство из них я забывала в тот момент, когда заканчивала свое исполнение. Но эту я запомнила.
— Алло, ты меня слышишь? — начала напевать я песню Адель. — Я в кафетерии, мечтаю о кленовом сиропе и взбитых сливках.
Тобиас покачал головой, на его идеальных губах появилась улыбка.
— Всякий раз, когда по радио звучит настоящая песня, я смеюсь.
— Я тоже, — солгала я.
Правда была в том, что эта песня обычно навевала на меня грусть. Потому что это была песня Тобиаса. Там я была с похмелья, вонючая и расстроенная отсутствием сиропа, а Тобиас исправил мой день. Он выхватил поднос из моих рук, отнес его к соседнему столику и полил сиропом мои блинчики.
Когда он вернул мне поднос, я жалобно всхлипнула, а потом сказала ему, что люблю его.
Он сидел рядом со мной во время того завтрака, и после того, как я съела свои блинчики, пригласил меня на свидание.
В ту же ночь он забрал меня из моей комнаты в общежитии. Ужин. Кино. Типичное свидание для двух студентов колледжа. Затем он проводил меня до двери и поцеловал на прощание.
Но в этом поцелуе не было ничего типичного. Потому что после того свидания мы не провели порознь ни дня. По крайней мере, до расставания.
Мы были неразлучны. Ненасытны.
Влюблены.
Мы вместе справлялись с жизнью.
Пока… у нас ничего не вышло.
— Угощайся. — Тобиас кивнул в сторону плиты. — Если только ты не плохо себя чувствуешь.
— Нет, я в порядке. Пока утренней тошноты нет. — Я соскользнула со стула и взяла пустую тарелку, которую он оставил для меня. Затем я положила себе на тарелку яйца и сосиски, заглянула в холодильник за кетчупом, прежде чем вернуться на свое место.
Мы ели в тишине.
Мы не говорили о вчерашнем поцелуе.
Я все еще чувствовала его язык на своем, настойчивый и твердый. Этот мужчина жаждал контроля во всех отношениях, но особенно в спальне. Когда свет был выключен, а наша одежда валялась на полу, он всегда был главным. И никогда не разочаровывал.
Тобиас был лучше вибратора со свежими батарейками.
В восемнадцать лет, когда я была неуверенной девушкой с нулевым опытом, за исключением нескольких неловких поцелуев в выпускном классе средней школы, Тобиас был мечтой. Он заставил меня почувствовать себя желанной. Он рассказал мне о моем теле и его желаниях. Он дал мне свободу отбросить все мои запреты и просто чувствовать.
Мы были вместе бесчисленное количество раз, и каждый раз лучше предыдущего. Тобиас, казалось, всегда учился новым трюкам.