Курортная зона
Шрифт:
И укоризненно смотрит на Ленку.
– Хорошее слово "глубинка", - говорит Марк номер два, почему-то напирая на букву "о".
– А позвольте узнать, где именно?
– В Лузановке!
– говорит женщина и заливается отчаянными слезами.
Ленка восхищена.
– Ну хорошо, - примирительно говорит мадам Погориллер, обращаясь к Марку номер один.
– А теперь вы о себе расскажите.
– А о чем мне рассказывать?
– тот вновь нервно дернул шеей.
– О том, как меня в вашем Доме ученых три года назад освистали?
– А сейчас чего пришли?
– дружелюбно спрашивает Марк номер два.
– Люди попросили, - неопределенно отвечает Полонский.
– Вот и отлично, - весело говорит мадам Погориллер, - и правильно сделали. Тут у нас теперь совсем другая публика ходит.
– Как же, - Марк номер один мрачен как туча, - знаю я эту публику! Мне вообще на нее плевать!
– Ясно...
– мадам Погориллер задумчиво оглядела присутствующих. Ладно, Лена, с тобой мы потом разберемся. А вас что не устраивает?
– она осторожно поворачивается к Марку номер два.
Солидный поэт откашлялся.
– Все хорошо, - говорит он, - все ладненько. Название только не совсем удачное. "Стихи по средам"... посредственные стихи, получается.
Надо же, думает Ленка уважительно, все-таки нашелся один нормальный человек. Даром что голова огурцом.
– Предложите другое, - обижается мадам Погориллер.
– Сансара!
– отвечает Марк номер два.
– Что-что?
– Ну, сансара. Вечная женственность.
Нет, недаром...
– думает Ленка.
– Я вообще о вечной женственности пишу. С тех пор, как с женой развелся.
– Он гордо оглядел присутствующих.
– Но она до сих пор меня вдохновляет... муза моя.
– Какой идиот окно открыл?
– говорит Марк номер один, в упор глядя на Ленку.
– У меня воспаление среднего уха.
* * *
Ждешь чего-то, ждешь, а получается все совсем не так, как представляешь. И кажется - чего ты хотел, на что надеялся? Вот на это? И дядя Муся квартиру продал, и новым жильцам пора въезжать - а ему все хуже и хуже... И сын Боря, вместо того чтобы срочно вылететь сюда, все ссылается на какую-то работу... И ветер по ночам хлопает оконной рамой, и пусто за окном, и в небе пусто, и в море...
* * *
– А нас Танечка Неизвестная на свадьбу приглашает, - говорит мадам Погориллер.
Надо же!
– думает Ленка.
– Всех, кто с ней выступал, приглашает. Хорошее выступление было, правда? Рядом со мной человек так даже прослезился.
Ленка знала этого человека - пожилой сумасшедший, он слезился каждый раз, когда слышал стихи о любви и разбитом сердце, даже самые плохонькие; а Рондо со своим высоким стилем и широким поэтическим размахом произвел на него особенно ударное действие.
Прощай, моя последняя нота,
золотисто-лиловое "ля".
Ты уходишь, как уходит пехота,
по заснеженным окопам пыля.
Ленка
– А за кого она замуж выходит?
– интересуется Ленка.
– Она не сказала. Говорит, это сюрприз.
Надо же!
– опять думает Ленка.
– Так она нас ждет завтра вечером. Петра Великого, 9. Мы там все и соберемся у дома - в семь, скажем.
Она пожимает плечами.
– А еще говорила, в Лузановке живет...
– Врала, как пить дать, - авторитетно объясняет Ленка.
– Для романтики врала. Поэт должен быть изгоем... И, помолчав, добавила.
– А меж евреев, так и гоем...
– Ты мне голову не морочь, - устало говорит мадам Погориллер.
– Ты мне лучше скажи, и что мы ей подарим?
– Ну что дарят на свадьбу... рюмки. Поэтессе можно и стаканы.
– Тогда сдавай в расчете на сервиз, - уверенно говорит мадам Погориллер.
– На столовый?
– пугается Ленка.
– Ну, - мадам Погориллер быстро подсчитывает в уме их общие возможности, - на чайный. Или нет... на чашки с блюдцами! Вроде вот этих И почем ваши чашки?
– спрашивает она у лоточницы.
– По восемь, - тут же отвечает та, - но если будете брать, то по семь.
– Ну?
– хищно поворачивается к Ленке мадам Погориллер.
Ленка некоторое время размышляет над этим странным соотношением абстрактной и конкретной цены, потом неохотно вынимает из кошелька купюру.
– Это уже похоже на правду, - соглашается она.
* * *
У дяди Муси ее встречает медсестра. Лицо у нее озабоченное.
– Проходи, - говорит она, - только тихо. Он спит, кажется.
– Ну как он?
– шепотом спрашивает Ленка.
Медсестра пожимает плечами.
На столике у кровати лежат пустые ампулы, использованный одноразовый шприц и рецепт с двумя печатями. Дядя Муся не спит.
– А, Леночка, - слабым голосом говорит он, - хорошо, что ты пришла. А то мне что-то нехорошо.
– Ничего, дядя Муся, - бодро говорит Ленка, - ничего! Еще пара недель, и вы в Америке. А там знаете, какая медицина...
– Америка...
– тихо шепчет дядя Муся, и отголосок былого вожделения растворяется в душной комнате вместе со вздохом.
– Зачем, все в порядке. Я уже там побывал.
В комнате тихо.
– Я уже был в Америке, разве ты не знаешь?
– удивляется он.
– Повидал своих - Борю, Левочку... Он так вырос. Они там хорошо живут... Мы так хорошо посидели, поговорили. Они мне так обрадовались... Только вот знаешь, что обидно, Леночка, - он недоуменно смотрит на нее.
– Джерри меня не узнал.
– Медсестра качает головой.
– Всего пару лет прошло, - удивляется дядя Муся, - а он меня уже забыл.