Курс практической психопатии
Шрифт:
— Ну и ниче, пидорасничали вы с ним! — обычным тоном говорит она равнодушно.
— Че-го?? — ору я, приподнимаясь на локте.
— Я же сказала, ничего! — пожимает она плечами. Отдает мне окурок: — На затуши!
— Не, ты серьезно? — ору я, машинально сминая тлеющий фильтр.
— Вполне, — кивает она, и шарится за кроватью.
— Че ты там лазишь, э? — спрашиваю я, пытаясь скрыть смущение. Чего я опять натворил спьяну?.. ой, мама, боюсь! Жахни молча берет очередной «Честер», извлекает на свет баттл пива, я офигев моргаю.
— Это откуда?
— А ты и этого не помнишь? — хихикает Жахни, отвинчивая крышку.
— Неа, —
— Ну так вот! — смачно отпив, начинает она.
— Жахни, ты только серьезно, не выдумывай лишнего, знаю я тебя!
— А я еще ниче не сказала, — с видом хозяйки ситуации заявляет она, и отдает мне баллон. Я пью и слушаю.
— Короче, чел с гашишем так и не пришел, и вы с Арто сгоняли за водкой!
— Мы? — таращусь я. — А на чьи деньги?
— Угадай с трех раз, — сузила она глаза.
— Аа, — киваю я, будто понимаю.
— Ага, — обиженно моргает Жах. — Сам орал — я тебе отдам завтра! Ну и где?
— Ой, Жах, ты поверила что ль? — обнимаю я ее, подлизываясь.
— Да ладно, щас, поверишь тебе, поплачешь потом! — беззлобно отвечает она. — Ты слушай, а потом-то вы нажрались…
— Кто вы? — обижаюсь я. — А ты будто сама ничего не получила с этого?
— Ну ладно, мы нажрались! — говорит она. — Но не это важно, а то как вы с ним валялись по траве и целовались!
— Не пизди! — я зло замахнулся ударить дрянь, но в последний момент рука сама остановилась. — Ты че, совсем уже охуела?
— Ага, я же еще и охуела! — злобно шипит она, взмахивая сигаретой.
— Как хочешь, а в эту хуету я не поверю никогда! — заявил я, заливая в себя сразу полбаттла пива. Оно еле лезет в горло, я не хочу его, и вообще не люблю пиво, но надо что-то делать, ведь я начинаю вспоминать… да, мы реально с этим чуваком в шутку дрались, как молодые коты, развлекаясь — не помню только чья была идея, но я радостно орал, размахивая водкой — о, круто! Мне же не с кем просто так, для разминки подраться! По-дружески! И мы с ним сцепились, и катались по траве, подминая один другого попеременно. А потом… в некоем порыве, когда он оказался снизу, я сел на него верхом и быстро — очень быстро! Поцеловал. В губы. Черт. Зачем? А он улыбнулся, и скинул меня с себя, но! — после значительной паузы, в которой мы боролись лишь для вида. А на самом деле… о нет, только не это! Я совсем уж ебанулся, повредился разумом.
— Да ты не думай, это же реально красиво было! — подначила Жах. — Знаешь, как два зверя молодых резвятся, а потом ещё поцелуй этот!
— Да там того поцелуя-то три секунды, как ты вообще заметила? — проворчал я. Мне было стыдно.
— Ну так, я пристально смотрела… — примирительно сказала она. — Давай может ещё на пиво сообразим!
— Не хочу я больше пива, нах! — отвернулся я. — Лучше бы ты домой шла!
— Ну нееет, — ноет она, а я ненавижу когда бабы ноют. Убить охота!
— Нет, пойдешь — и грубо выпихиваю её из моей постели. — Вали, и знай, я не пидор!
— Да я не думала, — растерянно моргает она, зачем-то прикрывая сиськи руками.
— Да ради бога, тока скройся! — ору я. Она злобно ворчит, одеваясь. Я молча наблюдаю за ней. Уже совсем одевшись, она жалобно смотрит на меня, желая остаться, но я показываю ей на дверь.
— Ну как знаешь, — шипит она, и уже дверях поворачивается: — Сука!
— Пошла ты… — равнодушно
— Ребята, вы ещё там? — орет радостный голос.
— Какие нах ребята, — зло отвечаю я. — Это кто ваще?
— Эт Арто, я вам гашиша достал!
— Ой, блядь, — тихо ругаюсь я от стыда. Не прошло полгода…
— А нах он нам щас? — я говорю «нам», потому что боюсь, что он меня это… ну, черт, клеить будет после вчерашнего. Хрен знает, вроде и не было ничего, но мне так стремно… пусть думает, что я с девкой!
— Ну как, ребята! — радостно вопит трубка, — гашиш же никогда не лишний, он же всегда в тему, а?
— Ага, — тупо отвечаю я, и понимаю, что гашиша я бы покурил с удовольствием даже сейчас. А может, и особенно сейчас. Но вот с ним?..
— Давайте приезжайте, покурим!
— Прям щас? — тупо втыкаю я. Не знаю, что сказать.
— Ну да! — орет он. — А чего?
— Да так, я вообще-то занят!
— Ууу, жаль!
— А тебе что, не с кем?
— А Жахни? — он игнорирует мой вопрос.
— А она… ну, тоже не может. Хотя, вот ей и звони!
— Так она не с тобой? — тупит трубка.
— Нет.
— Ууу, жалко!
— Ага…
Кретинский диалог. Ну и нахуй. Все, отшиваю его! И плетусь героически на кухню, поедаю чего-то, запивая холодным чаем. Невольно мелькает перед внутренним взглядом его дудка, обрывки дивных мелодий летают вокруг… я отчего-то волнуюсь вдруг, но усилием воли заставляю сердце замолчать. Я не люблю такую музыку. Я вообще не люблю…
По дороге обратно в постель выдергиваю штекер телефона, и проваливаюсь в тревожный похмельный сон. Пару раз просыпаюсь нервно-холодный. Засыпаю вновь, мне снится, что я сижу у маминого бара, и лакаю её марочный коньяк — презент дорогих клиентов, за авторское колье. Очнулся, вдохновленный, и иду воплощать увиденное, на автопилоте фиксируя, что ещё от силы полчаса — и вернется мама. А я тут пьяный… но — поздно каяться. Я уже сделал то, что сделал. Выжрал полбаттла, и бежать некуда. Разве только на улицу, к Жахни. Отоспавшись и хлебнув, я значительно подобрел к подружке, боюсь теперь лишь допроса мамы, как да почему я позволил себе такую мерзость — стырить ее личную вещь, и положить обратно наполовину поюзанной. Я сам это ненавижу, невозможно бесит и выводит из себя, когда мама берет что-то мое, и я это замечаю. И вот делаю такую пакость сам… Это же ужасно! О, не хочу, не хочу — а хочу повеселиться!
Иду как хорошая ищейка по следам Жахни, чуя её запах шлюхи, и нахожу в обществе вчерашнего Арто.
— Опс, приплыли! — ору я, радостно здороваясь. Они сидят там втроем, с ними какая-то герла, с которой Жахни целуется, они курят гашиш, прямо на улице. Я ловлю себя на том, что невольно окидываю парня взглядом, тайно выискивая флейту…
— А мы тебе звонили-звонили, — доверительно сообщает мне Арто, передавая дымящийся раем дырявый баттл. Я затягиваюсь по-первой, и гадкий привкус оплавленного пластика несет тошноту. Но я ее умаляю водкой — уж точно Жахни притащила, она без водки прям никуда! Потом будут горькие, черные тягучие слюни. Но это потом. «Ноу фьюча», блядь!