Курсант: Назад в СССР 7
Шрифт:
Уверовав в свое превосходство, Потрошитель сходу ударил ножом. Р-раз! Но я нырнул в сторону и схватился за висящую ветку.
Бум! — Нож с глухим стуком вонзился в ствол дерева. Рука нападавшего дернула его на себя. Клинок освободился от древесины, противник по инерции подался назад, но я успел с размаху вогнать сухую ветку прямо ему под капюшон. Почувствовал, как палка прошла сквозь мягкое нечто. Мерзкий всхлип плоти возвестил, что я попал в глаз.
— А-а!!! — крик Потрошителя чуть меня не оглушил. В
Он схватился одной рукой за глаз, а второй, не выпуская нож, махал им впереди себя. Капюшон слетел с его головы. Кровь залила его лицо. От боли и крови, что заливала уцелевший глаз, он потерялся в пространстве.
Я собрал все силы и с подскоком выбросил кулак вперед. Вложил в удар всю свою массу.
Хрясь! Костяшки впечатались в морду. Голова противника откинулась, разметав красные густые брызги.
Но тварь устояла на ногах. Перестала выть и, пошатываясь, отступала, выставив вперед нож.
Вместо правого глаза — кровавое месиво. Больше медлить нельзя. Слабею. Я ринулся в атаку. Сделал обманный выпад и тут же отскочил назад. Потрошитель ударил ножом навстречу, но клинок, не найдя препятствия, провалился в пустоту. Я схватил руку с ножом за запястье и дернул ее на себя. Враг подался вперед, одновременно сыпя град ударов свободной рукой по моей голове. Я втянул голову в плечи, подставляя лишь лоб. Башку боксера трудно пробить.
Короткий бросок вперед, и, стоя уже совсем вплотную, сдерживая натиск ударов, я улучил момент и, резко распрямившись, вломил ему головой.
Ростом я ниже, и удар пришелся лбом в челюсть. Потрошитель выронил нож и схватился обеими руками за лицо. Не давая ему опомниться, я зарядил короткий апперкот под челюсть. На такой близкой дистанции он получился сокрушительным.
Противник охнул и, раскинув руки, упал на спину. Пытался привстать на локтях. Я подскочил и ударом ноги в голову потушил ему свет. Он распластался на земле бездыханной тушкой. Все… Готов.
Я минуту стоял над ним, жадно глотая воздух и пытаясь напиться стекавшими по лицу каплями дождя.
Морда противника окровавлена. В темноте я его до сих пор толком не узнал. Я стоял и ждал, пока дождь смывал кровавые разводы, постепенно освобождая знакомые черты. Твою мать! Как же я в нем ошибся! Сейчас это был совсем другой человек. Не тот, которого я знал. Такого перевоплощения я еще не видел. Днем задрот-студент, а ночью безжалостный убийца. Это был Берг… Одноглазый Берг.
Отдышавшись, я достал из-за пояса наручники. С трудом подтащил его тело к дереву. Обвил руки вокруг ствола и сковал их стальными браслетами. Срезал со своей рубахи рукав и обвязал им предплечье, чтобы совсем не истечь кровью.
Нужно торопиться и попытаться спасти Березова и девушку — ни в чем не повинную приманку для маньяка. Я бегом вернулся по тропе назад на
— Саня! Саня! — растормошил я его.
Тот с трудом разлепил глаза, все ещё зажимая ладонью рану на животе.
— Ты его достал? — прохрипел он, силясь привстать.
Я помог ему сесть, привалив спиной к дереву.
— Да… Он там, — кивнул я на бурьян. — К стволу прикован. Не уйдет.
— Славно, — улыбнулся Березов синюшными губами. — Не зря я сдох…
— Ты что несешь, бл*ть? Щас скорую вызову. Заштопают, и будешь как прежде.
— Нет, Андрюх… — Березов с трудом сглотнул и глянул на расплывающиеся бурые пятна на животе. Кровь темная. Видно, печень задета. Недолго мне осталось.
— Отставить, капитан!
— Да и зачем мне жить? — в его голосе слышалась горечь. — Чтобы отправиться в тюрьму? Я свою миссию выполнил. Потрошителя мы достали. Для меня это важно было… Понимаешь? Как для отца. Никто не должен так страдать… Ни девушки, ни их отцы… И матери… Теперь и умереть не жалко.
Глаза его будто стекленели. Говорил он с трудом. Я и сам понимал, что жить ему оставалась считанные минуты. Ни одна скорая не успеет приехать. Дотащить его до машины не смогу. Сам еле на ногах стою. Правая рука вообще не работает.
— Саня, ты меня слышишь? Где Кошкина?
— Она очнулась. Я послал ее за ментами. Она, конечно, сказала, что врачей еще вызовет. Но это ни к чему. Хотя — пусть смерть мою по-человечески зафиксируют, — ухмыльнулся военрук. — Всё не как собака…
— Как ты так подставился? Ты же боец…
— Я смотрю, тебе тоже досталось? — кивнул на мою замотанную руку Березов.
— Да уж, сам Потрошитель не сдался. Помотал нас с тобой.
Березов слабо ухмыльнулся
— Гад оказался слишком прыткий. И хитрый. Он караулил Кошкину в кустах. Напал на нее, та заверещала, я услышал. Он не стал сразу резать, а оглушил рукоятью ножа по голове. Видно, хотел в кусты оттащить с тропы подальше и там «разделать». Тут я подоспел. Выбил нож. Свалил на землю, хотел стреножить ремнем. Но… Ублюдок откуда-то вытащил второй ножик и ткнул меня в живот. И добил бы, но услышал, как ты ломишься через кусты. И деру дал, бросив меня и девку. Он теперь точно никуда не денется?
— Точно.
— А ты его обыскал, лейтенант?
— Не было времени.
Я ведь сразу ринулся сюда, к нему.
— Смотри… Не удивлюсь, если урод припрятал в сапоге еще и третий нож. Обыскать все-таки надо было.
— Да знаю… К тебе торопился. Помочь хотел.
— Помочь? Я не жилец. И ты это знаешь. Мы с тобой не сопливые пацаны, не будем друг друга обманывать.
Меня проняло — казалось, он видел во мне не только Андрея Петрова. А еще и ту жизнь, предыдущую, где я тоже успел нахлебаться.