Курсант. Назад в СССР 10
Шрифт:
За руль меня посадили, никто не решился вести переднеприводного диковинного коня, а мне приходилось, конечно, когда-то на таких рассекать.
До места добрались быстро, дорога знакомая. Взобрались по ступенькам и уперлись в деревянную дверь, на которой красовалось объявление. Выведено красным фломастером на сером листке, припечатанном канцелярскими кнопками: «Граждане, будьте бдительны! Услуги морга оказываются бесплатно. О всех случаях взимания денег сообщайте по телефону…».
Вошли внутрь. Все, как и везде в подобных заведениях – по-казенному аскетично и немного мрачно. Унылый кафель, запах формалина и дохлых кошек.
Мытько бродил по пустынному коридору в длинном халате. Чуть пошатываясь и переваливаясь. Если бы не его осмысленный взгляд, то Павла Алексеевича в такой обстановке и в таком настроении можно было бы принять за зомби.
– Павел Алексеевич! – окликнул его Горохов. – Здравствуйте. Рассказывайте, что случилось?
– Много чего, – загадочно проговорил судмед. – Пойдемте со мной.
Мы вошли в прозекторскую, а по-простому – в секционную. Тесновато внутри, всего два смотровых стола вмещает. На одном лежала сморщенная старушка, на втором – распотрошённый безногий мужчина, в котором все сразу узнали Черпакова.
– Вот, посмотрите, – Павел Алексеевич пригласил следователя к микроскопу, приютившегося в углу на неказистом столике.
Горохов недоуменно пожал плечами и сел. «Накинул» глаз на окуляр.
– Вы видите? – склонился над ним судмед.
– Инфузорий? – нахмурился Горохов свободным глазом.
– Да каких инфузорий? Вот, смотрите внимательно, это препарат белого вещества под корой больших полушарий, налицо базофильная дегенерация.
– Замечательно! – крякнул шеф и встал. – Только я здесь при чем? Вы для этого нас позвали?
– Нет, конечно, но раз уж приехали, то хотел все вам показать.
– У нас мало времени, Павел Алексеевич, – сжал губы Горохов, голос его стал тихим, и казалось, вот-вот сорвется на фальцет. – Расскажите, зачем мы здесь?
– Все по порядку, – Мытько изобразил жест «стоп» открытой вперед ладонью. – У трупа Черпакова отек легких. И вот этот цитологический микропрепарат, который вы только что созерцали, доказывает, как, впрочем, и отек, что смерть наступила в результате отравления монооксидом углерода.
– Чем? Чем? – нахмурился Горохов.
– Угарным газом, – вмешался всезнайка Катков. – Как на пожаре.
– О как! Интересно… Ожогов ведь нет? – Горохов уже сам, добровольно уселся за микроскоп.
– В том-то и дело! – всплеснул руками Мытько. – Признаков термического воздействия на теле не обнаружено, но имеет место слущивание альвеолярных макрофагов в просвет альвеол и деструктивный отек белого вещества с формированием острых микрокист. Хотите взглянуть? Я поменяю микропрепарат.
– Ух… – выдохнул шеф. – Нет, спасибо, доктор, то есть, Павел Алексеевич, мы вам на слово верим… Это что получается? Черпакова сначала отравили угарным газом, а потом ногу отрезали?
– Да…
– Мертвому?
– Скорее всего, еще живому. Имеются признаки, что он еще жив был, когда ампутацию проводили.
– Ну, да-а… – протянул Никита Егорович. – Вот и объяснение, почему он не сопротивлялся. Скорее всего, был без сознания. Я слышал, что человек «засыпает» при отравлении угарным газом.
– Совершенно верно.
– Вот только он образуется от пожара. Это же надо было дыма нагнать в помещение, чтобы отравить. Как убийца с этим справился?
– Не обязательно пожар устраивать, – снова вмешался Катков. – В выхлопных газах автомобилей содержится достаточное количество СО для летального исхода в закрытом помещении.
– Например, в гараже, – поддержал я Алексея.
– Угу, – следователь ослабил узел галстука, – Возможно, у преступника есть гараж. Уже кое-что. Только как он отравил Черпакова? Вместе с ним сидел внутри, а автомобиль работал? Так, что ли?
– Явно не вместе с ним, – Мытько, махнул нам, чтобы мы ближе подошли к трупу. – Взял его за руку прямо без перчаток и показал на ребро ладони. Оно было слишком синюшным, по сравнению с остальными кожными покровами.
– Видите? – торжествующе обвел он нас взглядом.
– Рука? – хмыкнул Федя.
– Трупное пятно? – спросил Алексей.
– Видим, и что? – раздражался Горохов.
– Это гематома, – раскрыл интригу судмед.
Сегодня он казался мастером игры из шоу «Форт Боярд», все загадки нам загадывал.
– Дрался, что ли? – хмыкнул Федя.
– Нет, скорее всего, стучал кулаками, – ответил Мытько, – когда его заперли.
– Где заперли? – не понял Горохов, очевидно, ожидая, что экспертные познания Мытько раскроют и такие подробности.
– Ну, это уже вам устанавливать, – пожал плечами Павел Алексеевич. – Вы же милиция, а я так… Эксперт.
Ответить на это было сложно, и мы промолчали, снова слегка рассеявшись по залу.
– С одной стороны, логично, – стал размышлять вслух Горохов. – Черпакова заперли в гараже, отравили угарным газом, а когда он отключился, отрезали ногу и выпустили кровь. Но почему, скажите мне на милость, Черпаков, пока был в сознании, не выключил зажигание у работающего автомобиля?
– Может, был привязан? – предположил Мытько. – Одни следы на запястьях от веревки оставлены прижизненно. И теперь мне ясна природа красных трупных пятен, которые так удивили меня на месте происшествия и не вписывались в картину смерти от обильной кровопотери. Такие пятна как раз образуются при отравлении угарным газом.
– Ага, все сходится… – потер ладони Горохов. – Зверский, конечно, способ умерщвления, вырубить человека смертельной дозой газа, а потом выпустить ему кровь. Так-с… – он внезапно пытливо, даже как-то с пристрастием уставился на эксперта: – С этим все ясно, а как с Морошко дела обстоят? В вашем заключении написано, что смерть наступила в результате причинения травмы, несовместимой с жизнью, а именно – отделение головы острым режущим предметом. Про угарный газ ни слова.