Курсантка с фермы. Адаптация к хитрости
Шрифт:
В кабинке, сидя на диванчике, Ли ждали мужчины-центавриане. Одного я знала — это был тот самый курсант, разговор с которым я подслушала, Лэнг. А вот другой был, откровенно говоря, страшен. Не с виду: центаврианские гены подарили ему отличное тело и миндалевидные глаза сапфирового оттенка. Но выражение этих глаз, их ледяная красота испугали меня.
Мужчины приложили ладони к сердцу, приветствуя друг друга. Ли мягко подтолкнул меня на свободный диванчик.
— Нэнси, — представил он меня, и сел рядом. —
— Блага, — смущенно проворковала я.
Мужчины начали говорить всякие милые любезности. Я улыбалась и мяла уголок салфетки со стола, и помнила про свои эмоции. Особого труда предстать перед ними испуганной, но польщенной вниманием старших девушкой мне не составило.
Центавриане осматривали меня так же пристрастно, как и Ли у смотровой площадки. Но, в отличие от него, во мне они видели только копну черных волос, стройную фигурку и румянец на щеках.
— Нэнси, как вам здесь нравится?
Я бросила взгляд на Ли, как бы спрашивая: «Хозяин, я могу говорить?» Малейв кивнул.
— Очень, — ответила я и оглянулась. — Красивые вещи.
— Вы как будто боитесь нас, Нэнси, — даже не скрывая насмешку, сказал тот, которого звали Инг, обладатель ледяных глаз.
— Что вы…
И снова приглушенный смех. Как похоже на змеиное шипение… Нам принесли выпить. Я изо всех сил старалась держать маску и не выдать своего настоящего отношения к ситуации, и поэтому постоянно глазела в пол, на свои руки.
Мужчины разговаривали о политике, о проблемах на новых колониях Федерации. Все это время я сидела тихонько; единственное, что мне было разрешено — это пить коктейль и жевать кусочки фруктов. Инг, тот самый, что сильно меня пугал, и который изучал меня гораздо дольше Лэнга, спросил:
— Нэнси, сколько вам лет?
— Двадцать пять.
Лэнг нахмурился и бросил недовольный взгляд на Ли. Точнее, не недовольный, а слегка, совсем чуть-чуть — вопросительный. Старшие расы скупо выражают эмоции.
— Вы где-то учитесь, Нэнси? Может быть, вам будет удобнее разговаривать с нами на земном английском?
— Не знаю, — я снова посмотрела на Ли.
— Видите ли, Нэнси, мы ужасно скучные люди, и разговоры у нас скучные. Поэтому моя подруга Орин сбежала от меня в бар. Но я уверен, одной ей там ужасно одиноко. Вы не выручите ее?
— Иди, — лениво разрешил Ли. — Скоро мы вас обеих позовем.
Лэнг вызвал официанта и попросил его отвести меня к загадочной «Орин» в бар. Я встала, опустила взгляд, и неуклюже вышла из кабинки. Меня сразу же бросило в пот. А что, если мою игру разгадали, и все поняли? Что тогда?
«Нина, успокойся. Вокруг — много эмпатов. Ты не должна показываться ни одной правдивой эмоции».
Официант довел меня до Орин, подруги Лэнга. Первое, что удивило меня — это ее расовая принадлежность.
Второе, что удивило меня — это ее вульгарный вид. Но это для женщин вульгарный. А для мужчин, наверное, не было ничего более захватывающего, чем смотреть в умопомрачительные глубины ее декольте, и представлять, как сладко целуют эти полные, безупречной формы губы.
Рыжая соблазнительница без особого интереса посмотрела на меня, и кивнула на соседний высокий стул. Взгромоздившись, я начала нервно улыбаться.
— Блага, — улыбнулась она. — Я Орин.
— А я Нэнси.
Апранка была ко мне мила только потому, что знала, откуда я пришла и что будет, если она скажет мне хотя бы одно грубое слово. Я сделала вид, как будто верю, что ее благожелательность настоящая.
— В «Кристалле» появилась новая охотница на старших. — хмыкнула она. — Сколько тебе лет?
— Двадцать пять.
— Двадцать пять, — повторила рыжая, скривилась, и тут же улыбнулась мне широко и отвратительно лживо. — Ты очень хорошенькая, Нэнси. И очень молоденькая. Но возрастом своим не свети тут, ладно? Сюда по умолчанию не младше тридцати пускают, и то — после уговоров.
— Да? А Ли сказал, что… — я произнесла это только, чтобы она поняла, с кем я пришла.
— Ли Малейв? — насторожилась она.
— Да, Малейв.
— Вот это сюрприз! Тут все вопросом задаются, какие же девушки ему нравятся. Оказывается, малолетние синеглазые дурочки.
— Откуда тебе знать, дурочка я или нет?
— В двадцать пять все мы дурочки. Детка, ты мне ответь честно, чем он тебя приманил? Жениться пообещал?
— Пока еще ничем не манил… Просто…
— Понятно. С непривычки все старшие кажутся неотразимыми: и красивые, и утонченные, и все-то знают, и все умеют. Но, знаешь… — Орин посмотрела на меня, и решила не заканчивать фразу.
— Что? — я подалась вперед.
— Простой надежный мужик в тысячу раз лучше. Центы, детка, благородными бывают только со центаврианками или лирианками. Все остальные для них — это лишь мимолетное удовольствие. Я тебе тут мечты о браке с Малейвом не порушила?
— Да я и не думала еще…
— А вот правильно, не думай.
Чтобы лучше войти в роль неискушенной, я ляпнула:
— Я еще невинна!
— А, так вот чем ты его взяла. — Орин перестала недоуменно на меня коситься. — Ну, тогда поздравляю, отхватила большую рыбу. Только сразу предупреждаю: долго он с тобой возиться не будет. Возьмет, что надо, и все.