Курский излом

Замулин Валерий Николаевич

«2-м батальоном 3-го грп и танковой группой подошла к западной части х. Березовый на расстояние 800 метров. 1-й батальон 394 грп находится в движении через скотомогильник, а 2-й батальон 394-го грп обороняет Герцовку. Дивизия залегла под исключительно сильным артиллерийским и минометным огнем с левого фланга севернее Герцовки. Дивизия должна вновь собраться и возобновить атаку»{241}.

Указанный в донесении хутор находится перед балкой, и, следовательно, до переброски ее танков к этому моменту дело еще не дошло. Вероятно, «Великая Германия» все–таки смогла вместе с артиллерией перебросить в первые часы незначительное число танков Т-3, вероятно, и Т-4, бронетранспортеров, и часть штурмовых орудий. Эта бронетехника из–за задымленности,

а также концентрированного огня артиллерии, которая поддерживала ее, и была принята за чисто танковую группу. Вызывает сомнения то, что командующий артиллерией, а значит и сам командарм, зная, что неприятель уперся в ров и атаковал первую траншею лишь пехотой, решились бы выдвинуть для борьбы с ней из армейского резерва истребительно–противотанковый полк, рассчитанный на уничтожение только бронетехники. В этих частях по штату даже осколочных [312] снарядов иметь было не положено. Кстати, предположение о переброске именно этих типов боевых машин, имевших боевую массу в два раза меньше, чем «пантеры» и «тигры», что немаловажно в сложившейся ситуации, подтверждается и данными из отчета командования инженерных войск фронта. В нем подчеркивается, что одной из причин провала первых утренних атак в этом районе было то, что немцы применили «устаревшие модификации танков Т-3 и Т-4».

Пехота 196-го гв. сп, прикрываемая огнем артиллерии, оборонялась ожесточенно. Его командир полковник В. И. Бажанов сумел быстро перестроить боевые порядки батальонов на правом фланге, и гвардейцы продолжали упорно драться, отбиваясь от наседающего врага не только с фронта, но и с фланга. Пулеметным огнем при поддержке минометчиков передовые батальоны положили мотопехоту врага на землю у проволочных заграждений. Была предпринята также одна контратака с севера против гренадерского полка, но немцы ее отразили. Таким образом, без танков о дальнейшем продвижении гренадеров на север говорить не приходится.

В то же время танковый полк дивизии «Великая Германия» огромным железным клином замер у края минного поля перед заболоченной балкой южнее Черкасского. Ее саперы лишь приступили к расчистке подходов к нему. Переправа бронетехники через это естественное препятствие, умело усиленное противотанковым рвом и минами, стала главной задачей, над которой билось командование не только дивизии, но и всего корпуса почти целый день.

П. Карель, описывая реакцию генерала Хейерляйна на доклад полковника Кассница о ситуации в его фузилерском полку, отмечает, что генерал не мог поверить в то, что такое могло произойти в столь ответственный момент:

«Это известие откровенно сбило Хейерляйна с толку. Здесь, на центральном участке наступления, все зависело от силы удара танковой группы графа Штрахвица. Верховное главнокомандование возлагало большие надежды на 200 новых чудо–танков «пантера» с их 75-мм длинноствольной пушкой, которые именно здесь должны были пройти боевое крещение. Куда, черт возьми, они подевались?

Попытка фузилерского полка «Великой Германии» наступать без танковой поддержки окончилась тяжелыми потерями. По этой причине снова раздался привычный приказ: «Саперы, вперед!»

В аду советского заградительного огня 2-я рота штурмового инженерно–саперного танкового батальона «Великой Германии» расчистила в минном поле проход для «пантер». [313]

Но это потребовало нескольких часов, жизненно важных часов, которыми русские не преминули воспользоваться»{242}.

Судя по документам 48-го тк, в этот момент основные силы входившего в состав 10-й тбр 39-го тп майора Майнрада фон Лаухерта, двигаясь к переднему краю, растянулись по дороге от села Мощеное до района севернее Бутова. А значительная их часть лишь сосредоточилась у балки севернее Мощеного для заправки машин.

В этот момент самыми востребованными оказались саперы, они и выводили танки Штрахвица с минного поля у выс. 229.8, и пытались возвести переправу через ПТ-ров,

и вели разведку местности перед 11-й тд и 167-й пд, и одновременно обеспечивали ввод в бой передовых батальонов «Великой Германии».

Основным методом инженерного обеспечения наступления бронегрупп дивизий в германской армии было сопровождение их саперными подразделениями. Их задача состояла в устройстве проходов в минных полях, подрыве противотанковых рвов и эскарпов, а при преодолении заболоченных балок, ручьев или рек — строить, ремонтировать мосты и гати. Саперы действовали в два эшелона, первый — на бронетранспортерах или легких танках Т-1, второй — на автомашинах и мотоциклах.

«Но так было во всех предыдущих боях, в данной операции многое изменилось, — отмечается в отчете штаба инженерных войск Воронежского фронта. — Во–первых, танков для саперов не было, «не подвезли по железной дороге» (показания военнопленного 28-го сапб мд «Великая Германия» Эдмонда Зарауера).

Во–вторых, «вместо бронетранспортеров были даны небронированные» (показания военнопленного ефрейтора 3-го сапб мд СС «Мертвая голова» Эвальда Куэля).

В-третьих, «мощный огонь артиллерии и минометов не позволял ехать на автомашинах» (показания военнопленного ефрейтора 209-го сапб 11-йтд Иосифа Штюценберга и военнопленного 28-го сапб мд «Великая Германия» Эдмонда Зарауера)»{243}.

На участке между селами Коровино и Черкасское перед противотанковым рвом и ручьем мд «Великая Германия» сосредоточила большое число танков и другой техники. Под прикрытием огня артиллерии и танковых орудий ее инженерные части настойчиво пытались проложить путь через ров, но работа шла медленно. Очень мешали налеты штурмовиков Ил-2 и прицельный огонь противотанковой артиллерии из [314] ПТОП № 6 и 7, а также 2-го и 3-го дивизионов 138-го гв. ап подполковника М. И. Кирдянова, 67-й гв. сд, а также двух полков 33-й отпабр полковника Штейна, которые вели интенсивный огонь с закрытых ОП. Немцы пытались лишить возможности нашу артиллерию вести прицельный огонь, несколько раз они ставили дымовые завесы. Это помогало, но ненадолго, ветер достаточно быстро сносил пелену от района переправы. Кроме того, высокая концентрация войск на небольшом этом участке способствовала успеху артиллеристов.

«…Мы встретили ожесточенное сопротивление, и, несмотря на все усилия наших войск, им не удалось продвинуться вперед, — вспоминал начальник штаба 48-го тк генерал Ф. фон Меллентин. — Перед дивизией «Великая Германия» находилось болото, а по ее плотным боевым порядкам вела сильный огонь русская артиллерия. Саперы не смогли навести необходимых переправ, в результате многие танки стали жертвами советской авиации — в ходе этого сражения русские летчики, несмотря на превосходство в воздухе немецкой авиации, проявляли исключительную смелость. В районе, занятом немецкими войсками, в первый день боев откуда–то появились русские, и разведподразделения дивизии «Великая Германия» вынуждены были вести с ними борьбу»{244}.

Генерал фон Кнобельсдорф попытался переломить ситуацию. В 8.30 на правом фланге были введены в бой 11-я тд и 167-я пд с задачей пробить оборону и, вклинившись между 196-м гв. и 199-м гв. сп, овладеть выс. 244.5 и отм. 237.8. После этого, предполагалось, они прорвутся на север — к восточным окраинам Черкасского, но все эти планы спутало командование 67-й гв. сд.

Несмотря на то что части генерала И. Микла в ходе боя 4-го и в ночь на 5 июля в основном заняли исходный район, уже утром непосредственно перед началом атаки время наступления пришлось переносить. В 5.20 штаб дивизии сообщал, что она не готова выступить вместе с мд «Великая Германия» из–за мощных инженерных заграждений перед позициями полков, и запросил дополнительные силы саперов. Через час две саперные роты были переданы дивизии. Тем не менее расчистить путь под огнем советской артиллерии удается не сразу. Процитирую отчет инженерных войск Воронежского фронта: