Куртизан

Робинсон Себастьян

Смотря на сильную спину юноши, он вдруг явственно вспомнил их первую встречу. Эти воспоминания не были смутными, напротив, невероятно ясными, словно это было вчера. Пятнадцать двенадцатилетних мальчиков стояли тогда в одной шеренге и с любопытством озирались вокруг. Было солнечно и невероятно жарко. Ученики те, что постарше тренировали искусство борьбы и не обращали внимания на детей. Дайодорос прошёлся вдоль, каждого наделяя пристальным взглядам. «Этот слишком худой, а у этого кривые ноги, а этот вообще косой…» Мысленно он подбирал для них упражнение, в котором каждый смог бы реализовать свои силы. Неожиданно он остановился и чуть не подавился собственной слюной от потрясения. На его удивление, в

одном ряду вместе с мальчиками оказалась девочка. Её волосы были густыми и волнистыми, которые доходили до самых плеч. На свету они приобретали, поистине, золотистый оттенок и ослепительно блестели. Её веки были прикрыты. Взор опущен вниз. Несмотря на густые и тёмные ресницы, Дайодорос заметил её голубые и прозрачные глаза, напоминающие два драгоценных камня топаза. Её розовенькие губки были настолько яркими, что казалось, их накрасили соком ягод, а ресницы настолько густыми и тёмными, будто их подвели углями. Она была настолько прекрасна собой, что ему показалось, что перед ним стоит богиня. Одета она была в мальчишечью белоснежную тунику и кожаные сандалии. Мальчишки с любопытством перевели свои взгляды с борцов на причудливую незнакомку и стали неприлично громко шептаться.

– Душа моя, как ты здесь оказалась? – Спросил, как можно ласковее Дайодорос и улыбнулся.

– Фу, девчонка! Убирайся отсюда! – Крикнул рыжий мальчик и заулюлюкал.

– Молчать! – Рявкнул оглушительно Дайодорос, словно сам Зевс выпустил молнии из своего трезубца. Все тут же притихли, как птицы перед грозой. Он снова обратился к девочке. – Кто тебя сюда привёл, красавица? Это место для мужчин.

Девочка подняла голову, и тогда он встретился с её невероятными глазами. На удивление его, из них катились слёзы обиды и отчаяния. Её пухлые губы задрожали, и она заговорила своим детским, тихим голоском:

– Я не девочка… я – мужчина.

Дайдорос замялся. В этом возрасте слишком сложно распознать гендерную идентичность. Тело ещё не сформировалось, и голос не сломался. Однако он был убеждён, что перед ним стояла именно девочка, но уж никак не мальчик. «Если это и вправду мальчик, то клянусь Ганимедом, это самый красивый мальчик, которого я когда-либо видел».

Дайдорос снова посмотрел на юношу и увидел в одно мгновение вместо сильной спины, маленькое и худое тельце ребёнка. Он подошёл к нему и занял место рядом на скамье.

– Почему ты не уходишь домой, Аристон? – Спросил Дайдорос.

– Отец не позволит мне участвовать в олимпийских играх, Дайдорос, – проговорил мелодичным и приятным тенором юноша. – Он не верит в меня и боится за честь своего рода.

– Не печалься, друг мой, я поговорю с Аристидом, – заверил его Дайдорос. – Обещаю, во что бы то ни стало, ты будешь участвовать в олимпийских играх, более того, я твёрдо убеждён, что именно ты станешь победителем и получишь лавровый венок.

Аристон улыбнулся и обнял Дайдороса за широкую спину.

– Спасибо, Дайдорос, – прошептал нежно юноша и прижался к его сильной груди.

Как Дайдорос любил Аристона как сына, так и Аристон любил Дайдороса, как отца.

Когда все ушли, Аристон ещё продолжал упорно заниматься в палестре, готовясь к олимпийским играм, которые должны были состояться через четыре месяца в Афинах. Но через несколько часов пришлось покинуть помещение. Причина даже не в изнеможении, а в отсутствии дневного света, при котором можно бы было заниматься на улице, а факелы недостаточно хорошо освещали площадку.

Прежде чем зайти домой, он некоторое время гулял по ночному острову и наслаждался трелями ночных птиц, доносившееся из-за леса. Морской ветерок с Эгейского моря облизал голые участки тела юноши и поднял к небу сухие вишнёвые листья. Двое рабов подошли к своему молодому господину

и накинули на его плечи тёплый гиматий.

– На улице холодно, господин, вы можете простудиться, – проговорил маленький мальчик, с чёрной, кучерявой головой. Его смуглое лицо и другие внешние признаки выдавали в нём сицилийца.

– Посмотри, Антиох, – сказал Аристон, пропустив слова мальчика-раба мимо ушей и быстро сменив тему разговора. Молодой господин указал пальцем на звёздное небо и продолжил, – как она прекрасна…

– Кто? – Не понял Антиох и стал пристально вглядываться туда, куда указывал его господин.

– Селена 8 *, – ответил Аристон и улыбнулся.

Антиох посмотрел на полную Луну и пожал плечами.

– Луна как Луна, ничего особенного, – пробурчал Антиох и уже громче добавил. – Господин мой, пойдёмте скорее в дом, я устал и хочу есть.

8

^* Селена – богиня Луны.

– Опять ноешь, Антиох? – Аристон усмехнулся и похлопал мальчика по спине.

Уже под полночь юноша и полдюжины рабов вернулись домой. Не ужиная, молодой господин завалился спать в свою комнату и вскоре уснул.

Наутро Аристон последовал на мужскую половину завтракать вместе с отцом. Мать и сёстры в то время находились на своей женской половине. Он надел на себя чистый хитон и любимые кожаные сандалии, завязки которого доходили до самых колен. Как в детстве.

Аристид величественно и по-царски восседал за столом и ел свежий хлеб, заедая свежими оливками. Аристон почтительного поклонился ему и занял место напротив. Рабы тут же наложили ему в медную тарелку яств и налили в бокал разбавленного вина. Юноша посмотрел на отца и занервничал. Всю ночь он проигрывал разговор, который должен состояться в считанные минуты. Он пытался распознать по его невозмутимому и всегда суровому лицу нотку доверия и расположенности. Аристид вытер пальцы об волосы рядом стоящего раба и принялся за теганьяс 9 *. За всё это время он ни разу не обратил внимания на своего сына.

9

^* Лепёшка

Аристон посмотрел на тарелку с фигами и отодвинул в сторону, затем заговорил тихим и неуверенным голосом:

– Как вы сегодня почивали, отец?

Аристид вместо ответа быстро осушил свой керамический кубок и вытер чёрные усы тыльной стороной своей руки. Юноша отчаянно опустил голову вниз, осознав своё поражение.

– Зачем ты задаёшь мне этот вопрос каждое утро? – Неожиданно спросил недовольным тоном Аристид и посмотрел с укором на сына.

– Но…того требует этикет, отец…

– Что? Я тебя не слышу, ты говоришь слишком тихо. Как…как девчонка! Не понимаю, что ты до сих пор здесь делаешь? Ты давно должен быть на женской половине вместе с сёстрами.

Аристон сжал кулаки и посмотрел на своё отражение в чаше с водой, предназначенной для мытья рук. Его лицо выражало гнев и ненависть. Он резко встал из-за стола, чуть не обронив бокал с вином.

– Я не намерен более терпеть ваши оскорбления, отец. Я ухожу.

– Правильно, убирайся на женскую половину, дочка! – Прорычал Аристид и безумно расхохотался.

Аристон быстро зашагал прочь, вытирая на ходу катившееся слёзы обиды. Так и не позавтракав, он быстро накинул на себя гиматий и зашёл в комнату к рабам. Антиох сидел на полу и доедал лепёшку с чесноком. Аристон схватил его за руку и быстро повёл за собой.