Шрифт:
Куртизанка Пава-Ночка,
Ноги – прямо от ушей.
Кружева ее чулочков
В ступор вводят алкашей.
Изнуренно в неге томной,
В предвкушении зари
Мнит услышать цокот конный
Принца, что живет вдали.
Но пустынная дорога.
Взгляду не на что упасть.
Пава тихо молит Бога,
Чтобы грешной не пропасть.
Ветер рвет подолы юбок
Хам такой –
Вожделеет нежных губок,
Охлаждает лона пыл.
Из-под юбки вихрем свежим
Поднимается к лицу
И по ходу всю оближет –
Сраму нету подлецу!
А лицо у Павы нежно,
Только бледно не в сезон.
И во взгляде муть безбрежна:
С похмелуги не резон…
Не резон румяна, тени,
Сурьма, пудра, карандаш:
Если кто сильней и злее,
И без грима даром дашь.
А вообще-то Ночка – Лава
И красавица из всех!
И пусть, в принципе, – шалава,
И порой срывает смех…
В том виной – синяк под глазом,
Носик, сломанный не раз,
Зубик выбит, губы вспухли:
Сутер – изверг, пи@@рас!
Заскрипел песок со злости
На прокуренных зубах.
Как непрошенные гости,
Образ твари вызвал страх.
Куртизанка отирала
Слезы жалости к себе,
В голове перебирала
Все, что выпало в судьбе.
С дому Пава убежала,
Не ища веселых дней:
Честь невинную спасала
От коварства злых людей.
Но в стране опасной, мерзкой
Нету места одному.
И попала в сети зверства,
Вверив девственность лгуну.
На малины и бордели
Поменяла дом отца,
Тщетно мня себя в защите
За спиною подлеца.
Он обманом и посулом
Замутил девчонке мозг,
Обещая в шоколаде
Жизнь в софитах, блеск и лоск.
Подобрав ее в проулке,
Он представился: «Актер».
Но наивная не знала,
Что он бывший баландёр.
Только что освободился
Из подвалов Замка он,
Где шестёркой подрядился.
Пару лет под мисок звон
Разносил он арестантам
Пищу под собачий вой,
Проигравшись фуфел в тыщу,
В здравом обществе – изгой.
Но наевшись униженья
В мрачной крепости сполна,
Возомнил, что впредь на воле
Не взопреет уж спина…
Прогибаться будут дурни под него,
А он – хитрец
Станет жить за счет наивных,
Всех натянет наконец!
И такому вот уроду
Пава вверила себя.
Он же – тварь ей мозг запудрил,
Что всё делает, любя.
Напоил вином с графина
Под рассказы «а ля-мур»,
Всыпав щедро клафелина
В кубок юной «Помпадур».
Долго Ночку истязали
В номерах над кабаком.
Ну а он лишь любовался
Разбухавшим кошельком.
Он сдавал её подённо,
По минутам и на час.
Всё она прошла с «Актёром»,
Даже не открывши глаз.
Первый раз она очнулась
Дней, примерно, через пять,
Сутки еле оклемалась,
И по кругу всё опять…
Были в ней и граф, и нищий,
И богатый, и простак.
Приносила за ночь тыщи,
Быстрый перепих – пятак.
Всё болело через месяц:
Рот и груди, и лобок.
Но профура ненасытный
Выключить станок не мог.
Так красавица с поместья
Опустилась прям на дно
Ох, оторва! Просто бестья!
Ну а жизнь кругом – говно…
Но прекрасная путана
Каждый вечер у столба,
Закурив, в мечтах витала,
Дым пуская изо рта.
Пава в редкие минуты
Упоительной тиши
Представляла себя с принцем
В свете звёзд, в лесной глуши.
Он целует Паве руки
И читает ей стихи,
Но в глазах её лишь мука,
Уши к нежности глухи.
Пава горда, неприступна,
Вопреки своим мечтам,
Ждёт, чтоб был пред ней не нытик,
А слегка развязный хам.
Девочка давно забыла,
Кто такой аристократ.
Ведь для всех она – кобыла,
Каждый ей под хвост бы рад.
И мечты её с реалью,
Ну не вяжутся никак!
Пообщайся столько с пьянью…
Вот: еще идет мудак…
Подошел, чуть-чуть хромая,
В синяках, в грязи камзол.
То ли пьяный, толь в укурке,
Но пижонится – «Орёл»!
Поклонился, чуть качаясь:
«Как зовут тебя, краса?»
Говорит не запинаясь,
Но странный блеск в его глазах.
Пава смерила пришельца:
Взгляд, как бут то на торгах.
«Ты представься, милый, первым.
Так в наших принято кругах!»
Кашлянул он, распрямился,
Вытер слюни рукавом,