Курумилла
Шрифт:
Вне укрепления также стояли караульные, расставленные на некотором расстоянии один от другого, вместе с тем все ненадежные позиции перед крепостью были заняты аванпостами для наблюдения за окрестностями и предупреждения всякого неожиданного нападения.
Внутри лагеря кипела спешная работа: из кузницы поднимался дым и раздавались частые удары по наковальням, немного поодаль плотники распиливали стволы деревьев, оружейники осматривали и приводили в порядок оружие, словом, все трудились с большим жаром, торопясь окончить работу в самый короткий срок.
Граф, Курумилла и Валентин быстро проскакали через поле. Навстречу им неслись восторженные приветствия авантюристов, обрадованных их возвращением.
Неподалеку от штаб-квартиры до слуха всадников долетели крикливые звуки хараны, к которым примешивалось меланхолическое пение романсеро del rey Rodrigo.
— Не лучше ли нам прежде всего расспросить кое о чем дона Корнелио? — сказал граф.
— Разумеется, ведь от Курумиллы очень трудно или почти невозможно получить какие-либо сведения.
— Я сам направляюсь к дону Корнелио, — ответил индеец, слышавший разговор двух друзей.
— Что ж, тем лучше, — с улыбкой заметил Валентин. Курумилла свернул налево и направился к шалашу из
листьев, в котором обыкновенно жил испанец. Благородный идальго сидел на табурете перед своим жилищем и яростно терзал струны хараны, напевая свой неизменный романсеро и дико вращая глазами.
Увидев наших друзей, он радостно вскрикнул, живо вскочил с места и, отбросив в сторону харану, кинулся навстречу прибывшим.
— Сара de dios! — восклицал он, пожимая им руки. — Добро пожаловать, senores caballeros, я ждал вас с таким нетерпением!
— Что у вас новенького? — с беспокойством спросил его дон Луи.
— Гм! Новостей довольно, но я думаю, что вы не намерены слушать меня, сидя в седле.
Всадники соскочили на землю. Пока граф разговаривал с испанцем, Валентин наклонился к Курумилле и что-то прошептал ему на ухо. Индеец ответил утвердительным кивком головы.
Французы вместе с доном Корнелио вошли в шалаш, а араукан удалился, захватив с собой лошадей.
— Садитесь, господа, — пригласил своих гостей испанец, указывая им на табуреты.
— Вы возбудили во мне сильное любопытство, дон Корнелио, — обратился к нему граф, — что такое случилось у вас в мое отсутствие?
— Не случилось ничего важного с военной точки зрения, наши лазутчики вернулись с самыми успокаивающими известиями о действиях неприятеля — впрочем, об этом вам доложит временный командир лагеря, а я хочу поговорить о другом.
— Значит, у вас есть сведения, касающиеся меня одного?
— Вы помните, что при своем отъезде возложили на меня трудную обязанность оберегать донью Анжелу?
— Неужели это могло вас затруднить?
— Смею вас уверить. Но я могу заявить, что справился с этим поручением так, как только можно требовать от истинного кабальеро.
— Я очень вам благодарен.
— Вчера в миссию прискакал индеец с письмом к командиру крепости.
— А! Содержание письма вам известно?
— В письме заключалась просьба о свободном пропуске в лагерь на несколько дней.
— А кем оно было подписано?
— Отцом Серафимом.
— Как! Отцом Серафимом? — с живостью вскричал Валентин. — Тем самым отцом Серафимом, который за свою миссионерскую деятельность стяжал репутацию святого, так что сами индейцы зовут его Апостолом Прерий?
— Вот именно.
— Странно, — пробормотал охотник.
— Не правда ли?
— Но отец Серафим вовсе не нуждается в пропуске, чтобы прожить у нас столько времени, сколько ему заблагорассудится, — заметил граф.
— Вне всякого сомнения, — добавил Валентин. — Мы были бы счастливы, а я в особенности, если бы он вздумал нас навестить.
— Святой отец просил пропуск не для себя, он отлично знает, что его посещение будет нам приятно.
— Кому же понадобился этот пропуск?
— Одному человеку, за которого проситель ручался как за самого себя, не называя, однако, его имени.
— Гм! Это не совсем понятно.
— Я вполне с вами согласен и даже советовал командиру ответить отказом.
— Вот как?
— Но он был другого мнения и решил, что человек, добивающийся пропуска, может оказаться или другом, или врагом, в обоих случаях гораздо лучше познакомиться с ним пораньше. Надо знать, чего от него можно ждать.
Французы невольно рассмеялись, слыша столь оригинальное суждение.
— Чем же кончилось дело? — продолжал граф.
— Дело кончилось тем, что сегодня утром в миссию прибыл отец Серафим, и с ним вместе приехал кто-то другой, тщательно укутанный широким плащом.
— А-а! Кто же этот незнакомец?
— Предлагаю вам догадаться.
— Назовите его лучше сразу.
— Хорошо, но только приготовьтесь услышать нечто невероятное. Гость этот не кто иной как дон Себастьян Гверреро.
— Генерал Гверреро! — вскричал граф, вскакивая со своего места.
— Успокойтесь, пожалуйста, я не сказал вам «генерал Гверреро», а только — дон Себастьян Гверреро.
— Шутки в сторону, дон Корнелио, будем говорить серьезно. То, что вы мне сказали, очень важно.
— Я и так говорю вполне серьезно, дон Луи, сейчас генерал является просто частным лицом. У нас он живет как отец доньи Анжелы, а не как губернатор Соноры.
— Я начинаю понимать, — ответил граф, возбужденно шагая взад и вперед по хижине, — чем же кончилось свидание отца с дочерью? Не бойтесь говорить со мной откровенно. Я сумею совладать с собой.