Кусимир. Дачные истории
Шрифт:
Досыта насладившись трапезой, я подошёл к маминым ногам и упал возле них, благодарно мурлыкая. Приятно быть сытым в тепле и в любви. Время тихо шло, и даже Славка после перекуса подобрел. Начал разговаривать. А это значит, что всё будет хорошо. И дальше нас ждёт очень много интересных приключений. Главное, чтобы не пришлось ловить мышей. Вот, всё что угодно, но только не это.
— Хорошо здесь, — вполголоса сказал папа. — Тихо.
— Да, — выдохнула мама. — А то я уже с ума начала сходить от городского шума. Но и здесь у нас с тобой работы много.
— Будешь ставни красить? — обратился папа к Славе.
— А это интересно? —
— Очень, — засмеялась мама. — Но в следующий раз. А красить ставни будет папа, а ты пойдёшь мне помогать рассаду поливать.
А мне ничего не нужно было делать. И, довольный своим безучастием, я поднялся и поплёлся в соседнюю комнату. Внимание привлекла Славина кровать. На неё светило яркое солнышко, а это значит, мне нужно туда. Запрыгнул, развалился, подставившись ласковым лучикам солнышка, задремал.
Разбитое окно
Когда папа зашуршал чем-то возле окон, мой сон быстро испарился. Любопытство разгорелось внутри с огромной силой. Я уже не мог сдерживаться и пустился со всех лап к выходу из дома. Благо дверь не заперта была. Тюль белая развевалась на ветру вместо неё.
И тут внимание тоже застряло. Игривость напала внезапно, и я начал ловить мелкие волны внизу шторы, которые влияли на меня подобно гипнотическому кругу. Лапами перебрал все волны, и тюль заходила ходуном, словно звала меня: «Давай Кусимир, вскарабкайся на самый верх, к потолку!». Ну разве я мог отказаться от такой затеи? Конечно же, нет! И со всей прыти запрыгнул, ловко цепляясь за мелкие дырочки в шторе, пополз наверх и почти достал до самого потолка. Только вот тюль резко затрещала, и я полетел вниз, шумно приземлившись на пол.
Больно и обидно. Фыркаю и смотрю на место происшествия. Ох, и достанется от мамы. Главное вовремя сбежать, а то ещё и полотенцем вдоль хребта прилетит. Не любит она у нас беспорядок и всегда кричит на домочадцев, да и на меня тоже. А мне от этого досадно. Тон её голоса так сильно меняется на обиженный, что моё кошачье сердце не выдерживает этого, и я трусливо сбегаю прочь в укрытие. А когда мама успокаивается, выбираюсь из своего тайного местечка и иду к ней гладиться.
Так. А куда я вообще бежал? Ведь что-то срочно важное меня выдернуло из сна. Но вот что? Забыл. И тут снова грохот, послышался недовольный папин голос. Точно! Вспомнил! Там же что-то на улице интересное творится.
Перепрыгиваю через скомканную тюль — и вперёд, на свободу! Только силы не подрасчитал и кубарем скатился по маленьким трём ступенькам вниз. Больно. Какой-то неуклюжий я сегодня. А на улице не всё так просто. Множество звуков мгновенно начали обрушиваться на меня со всех сторон.
Сверху птицы, сбоку Славка с машинкой на радиоуправлении жужжит. Ещё немного дальше мама из шланга что-то поливает. Где-то далеко ревёт чудовищная газонокосилка. Так шерсть дыбом и встаёт. В городе-то этот шум терпеть не мог, а сейчас никуда не денешься от него. Где-то ещё дальше музыка из старых кинофильмов звучит. Снова теряюсь. Столько всего вокруг. Но выбрать должен что-то одно. Но что? Опять не помню.
Тут на мои глаза попадается прекраснейшее существо — бабочка-капустница. Сидит на травинке, крылышки распрямляет и складывает вместе. Такие хрупкие, нежные, аппетитные. Пригибаясь к земле, начинаю готовиться к прыжку. Ещё немного, и эта красавица попадётся мне в пасть. Есть, конечно, её не стану. Даже и в мыслях нет затеи полакомиться бабочкой. Здесь другой азарт овладевает мной. Игра! Поймаю или не поймаю?
Не свожу с цели взгляд, притаиваюсь. И — хоп! Прыжок. Мои зубы клацают почти возле крыльев бабочки, но она оказалась проворнее. Мгновенно поднимается ввысь в воздухе и улетает за забор. А я остаюсь сидеть на примятой траве и разочарованно глядеть ей вслед. Красивая она. И возможность поохотиться проморгал. Что ж, ладно.
А за воротами шорох и папин голос. Снова вспоминаю, зачем я выбежал на улицу и, довольный, вальяжно отправляюсь в сторону забора. Пробираюсь сквозь дыру, и вот я на неогороженной свободе. Просёлочная дорога недалеко и другие соседские дома выстроились в одну линию. Надо заметить, что они выглядят совсем чуть-чуть краше нашего. Но это пока. Скоро и наш домик заблестит и засияет новыми красками.
Поворачиваю мордочку в сторону папы. А там столько всего интересного, что дух замирает. И высокая лестница приставлена к окну. Папа рядом что-то размешивает в банке. И одет он очень странно. Синие штаны на подтяжках и рубашка в клетку. Бегу в его сторону, как мгновенно в нос врезается резкий запах, от которого начинает жутко кружиться голова.
Но любопытство легко так не победить. Вскарабкиваюсь высоко-высоко на лестницу. До самой крыши почти. Здесь и дышится легче. Что-то в банке у папы явно нехорошее, но зачем ему это? Лучше здесь схоронюсь и всё подсмотрю.
Папа всё продолжал что-то подливать из бутылочки в краску и вымешивать. А что бы ему не совсем скучно было, он насвистывал какую-то мелодию, известную лишь ему одному. А когда закончил размешивать, взял баночку за небольшое донышко, которое раньше принадлежало какой-то вкусной газировке, ну или квасу. Это я уж не знаю, что люди любят больше покупать и пить. Но покупают очень часто. Особенно летом.
И, не глядя на меня, начал подниматься по ступенькам наверх. Я даже шевельнуться боялся. Как бы не вспугнуть. Уж очень интересно, что же будет дальше. На третьей ступеньке остановился. Папа ростом высоковат, поэтому макушкой почти доставал до меня. Но каким-то чудом не чувствовал моего присутствия. Он приподнял баночку с голубоватой вязкой жидкостью, обмакнул в неё кисть и начал размазывать эту смесь по деревяшке у окна.
Тут я уже не выдержал. От резкого токсичного запаха неведомой для меня жидкости снова закружилась голова и дыхание спёрло. Не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. И, чихая, повалился папе прямо на голову. Он на лестнице пошатнулся, выронил баночку с жидкостью и плечом повалился на окно. Я приземлился на землю, прямо в растёкшуюся, дурно пахнущую жидкость. Но вскоре на меня посыпались и осколки стёклышек после громкого резкого звука, будто мама снова разбила стакан на кухне. Только не один, а все десять одним разом.
Тут же выскочила из-за ограды мама, а Слава за ней. Она, охая и ахая, побежала выручать из опасности папу, а мальчик схватил меня, стряхивая с шерсти стёклышки, и побежал в дом.
— Ох, и достанется тебе, прохвост! — прошептал мальчик, перешагивая через тюль.
Счистил с моей шерсти остатки пыли, принялся за лапы. Какой-то тряпкой, смазанной ничуть не лучше пахнущей жидкости, что и у папы была в руках, начал оттирать лапы. А голова всё кружилась. И уже сам на себя начал ругаться. Лучше бы спал себе мирно на кровати, так нет, потащили черти на приключения.