Кутузов
Шрифт:
— Да вить, ваше сиятельство, мы княжеские, — сказал старик, ближе всех стоявший к крыльцу, — мы княжеские, у нас у князя жена — французинка, а управитель — немец.
Михаил Илларионович невольно улыбнулся:
— Так что же с того?
— Как бы чего худого не вышло?
— Кроме хорошего, ничего не выйдет!
— Стало быть, можно? — чуть не крикнул худой.
— Не можно, а должно бить!
Толпа весело загудела:
— А я что говорил?
— Вот это хорошо!
— Только, ваше сиятельство, бить его без оружия
— На всех вас у меня ружей не хватит. Дам сколько могу, а потом уж сами добывайте у французов! — сказал Кутузов.
— Добудем, батюшка!
— Премного благодарны! — ответили хором мужики.
— Только не забудьте присылать к нам гонцов, как у вас дела идут. Вы откуда?
— Из-под Вереи.
— Хорошо. Ступайте вот за полковником, — кивнул на Резвого Кутузов. — Он вам десяток ружей даст.
Резвой пошел к избе Коновницына, у которого в чулане складывалось трофейное оружие. Мужики повалили вслед за ним веселой гурьбой.
У крыльца стояли одни ребятишки.
— А вы чего ждете, воробьи? — спросил Михаил Илларионович, лукаво поглядывая на ребят.
Мальчики молчали, смущенно улыбались, робели.
— Они, верно, вместе с тятьками пришли, — высказал предположение Кайсаров, стоявший у двери.
— Ну, что же вы молчите? — допытывался Кутузов.
— Нет, мы сами, — наконец осмелел кареглазый паренек в новеньких липовых лаптях.
— Как сами?
— Одни пришли.
— Откуда?
— Из Матрениной.
— Это где же такая?
— Из-под Вереи.
— Ага. А зачем пришли?
— Нам бы ружьецо, дедушка!.. — ковыряя пальцем тесовую обшивку крыльца, сказал кареглазый.
— Хоть бы одно на всех, — поддержал просьбу второй мальчик.
— А что же вы с ними станете делать?
— Француза бить.
— Он нашу деревню пожег. Тетку Марью убил, — прибавил третий.
— И дядю Степана, — разговорился последний, четвертый мальчик, бывший меньше всех.
— А где же вы теперь живете?
— В лесу, у лисьих ям, знаете? — ответил маленький.
Михаил Илларионович смотрел на ребят, горько улыбаясь.
— Дедушка, дайте хоть этот… Как его, забыл… Такой… поменьше… — просил кареглазый.
— Пистолет, что ли?
— Ага, ага! Дайте!
— А вы стрелять умеете?
— Умеем! — уже хором ответили мальчики.
— Как думаешь, Паисий, придется дать? — посмотрел на Кайсарова Михаил Илларионович.
— Придется, ваше сиятельство: парни — бравые, — ответил Кайсаров, пряча улыбку.
— Тогда принеси им карабин и патронную суму, что давеча взяли у пленного конноегеря. Карабин стоит возле окна, в углу.
Кайсаров принес французский карабин и сумку с патронами и передал Михаилу Илларионовичу.
— Тебе сколько лет? — спросил Кутузов у кареглазого паренька.
— В филипповки будет тринадцать.
— Ну вот. Я в четырнадцать
И Кутузов передал кареглазому пареньку карабин и патронташ.
Мальчик весь зарделся от радости:
— Спасибо, дедушка!
— Спасибо! — благодарили все остальные.
И, окружив счастливца, побежали к коновницынской избе, где полковник Резвой выдавал крестьянам ружья.
Михаил Илларионович сидел на крылечке, удовлетворенно думая: "Народ поднялся, в нем вся сила!"
Наполеона, видимо, тоже очень беспокоит русский народ, партизаны.
Недаром и Лористон так распинался о "варварской войне". Перед партизанской войной весь полководческий талант Наполеона становится бессильным. Так было в Испании, так будет и в России.
Надо окружить Наполеона в Москве партизанскими отрядами, чтоб он без нашего ведома не мог сделать ни шагу. И побольше тревожить его коммуникации.
А чтоб руководить партизанами, надо немедля отправить небольшие военные отряды.
"Ты думаешь, голубчик, разбить нас в генеральной баталии, а вот мы тебя доконаем малой войной!" — подумал Кутузов, вставая.
Каждый день, проведенный нами на этой позиции, был драгоценен для меня и для армии, и мы этим воспользовались.
Партизанская война, которую от Витебска вели своими силами и по своему разумению народы России, приняла в Тарутине более широкие и совершенные формы.
Фельдмаршал Кутузов мудро оценил все значение и мощь народного гнева. Александр I и русское дворянство боялись народа и не хотели давать ему в руки оружие. Ростопчин, только на бумаге неискренне призывавший народ дать отпор врагу, продавал москвичам заведомо негодное оружие. Когда же пришлось уходить из Москвы, Ростопчин предпочел оставить врагу в Московском арсенале 150 пушек и 60 тысяч новых, совершенно исправных ружей и пистолетов, нежели раздать их народу.
Кутузов же не только помогал организовать партизанские отряды и руководил ими, но и заботился об их вооружении. Он взял под свой контроль выступления партизан, тесно связав их с действиями армии.
Кутузов разослал по всем направлениям летучие военные партии под командой молодых энергичных офицеров. Эти партии были костяком, на который опирались и вокруг которого росли отряды народных мстителей.
В треугольнике Можайск — Москва — Тарутино находились легкие военные отряды полковника Вадбольского, капитана Сеславина, поручика Фонвизина. Генерал Дорохов стоял у Вереи. Левее их, между Гжатском и Вязьмой, уже с конца августа действовал отряд Дениса Давыдова. Правее, на Серпуховской дороге, был отряд князя Кудашева, на Коломенской — казачьего полковника Ефремова, у Рузы — майора Пренделя, у Можайска — подполковника Чернозубова.