Кутящий Париж (сборник)
Шрифт:
Компания уселась за стол и приступила к обеду.
II
В тот же час в скромной столовой жилища Сесили и Розы к семейному обеду сошлись старик Компаньон и обе молодые девушки. Они только что сели за стол и Сесиль едва успела снять крышку с дымящейся миски, как у дверей магазина задребезжал звонок и служанка воскликнула:
— Ах, это господин Проспер!
Девушки с криком радости вскочили с места, готовые бежать навстречу гостю. Но дверь столовой уже отворялась, и на пороге показался высокий, бородатый, смеющийся брюнет.
— Как я кстати! Накормите ли вы меня обедом?..
— Я сейчас поставлю вам прибор, — сказала Роза, пока брат и сестра обнимались.
— Что привело тебя сюда, мой мальчик? — спрашивал добряк отец, поглядывая с довольным видом на своих детей.
— Я приехал по заводским делам, и так как покончил их раньше, чем рассчитывал, то вздумал провести с вами вечерок.
— Прекрасная идея! Садись между твоею сестрою и мною, против мадемуазель Розы, и расскажи нам о твоих работах.
— Ах, мои работы!.. Я почти отчаиваюсь привести их к благополучному концу.
— Как, ты падаешь духом?
— Подумайте, отец, вот уже целый год, как я на вершок от успеха, а между тем не могу достичь положительного результата. Я все перепробовал. На мои опыты уходит большая часть моего заработка. Я живу, как нищий, лишаю себя всего, чтобы иметь средства для этих разорительных попыток, и не прихожу ни к чему. Не ошибся ли я? Не за химерой ли гоняюсь?
— Что сказали тебе твои хозяева?
На лбу молодого человека образовались глубокие морщины, и страдальческая улыбка искривила его губы.
— Мои хозяева? Да я скрывался от них. Они украли бы у меня мою идею. Ах, это ужасно печально! Но свет уж так устроен. Я питал к ним доверие, был готов выдать им секрет моих операций, как вдруг заметил, что они подсматривают за мною. Да, по ночам они приходили в мою лабораторию и рылись в моих бумагах, стараясь узнать, что я делаю! Спрятавшись на антресолях, где у меня лежит всякий хлам, я застал у себя этих людей, когда они старались разобрать мои вычисления. Меня одолевало искушение накрыть их и сконфузить, до того велико было мое негодование, но я сообразил, что после этого придется бросить завод, и тогда я окажусь без места и без средств. Таким образом, я ограничился тем, что принял свои предосторожности, чтобы не быть одураченным, чтобы продолжать трудиться, к сожалению, без всякого толку.
— Не падай духом, мой добрый Проспер, — сказала Сесиль с нежной уверенностью, — добьешься своего. А если у тебя не хватит денег, то мы с отцом поможем тебе. Благодаря Богу, торговля наша идет хорошо, и если ты тратишь все свои заработки, то мы здесь откладываем на черный день. Самое важное, чтоб ты нашел, чего ищешь. О твоих работах уже идет молва; не дальше как сегодня один крупный парижский промышленник отзывался мне о них с похвалою.
— Кто же это? — спросил Проспер, радостно оживляясь.
— Господин Леглиз…
— Ах, Леглиз, тот, который занимается очисткою золота? Да, это, конечно, его интересует. Ведь если б я достиг своей цели, он нагнал бы большую экономию на задельной плате, применив в производстве мое изобретение.
— Он, по-видимому, догадывается о том, потому что сказал мне: «Уговорите вашего брата повидаться со мною по приезде в Париж: он не пожалеет об этом визите».
Молодой человек задумался. Предложение промышленника представляло большую важность, и если тот действительно желал Просперу добра, то мог дать ему средства достичь окончательного успеха. Слова сестры подстрекнули любопытство инженера.
— Где же ты имела случай беседовать с господином Леглизом?
— Ах, это вышло совсем неожиданно! Госпожа Леглиз зашла к нам купить шляпу взамен той, которая была у нее испорчена сегодня проливным дождем. Около шести часов я относила готовую шляпу в отель «Франция» и тут встретила господина Леглиза.
— Значит, это не он сопровождал молодую женщину, когда она приходила сюда? — с живостью осведомилась Роза.
— Нет, тот красивый брюнет только их знакомый.
— Вот как, — произнесла молодая девушка, слегка краснея. — По фамильярному тону я была готова принять его за мужа.
— Этьен Леглиз — блондин среднего роста, немного полный и с бородой, — сказал Проспер. — Если же она приходила без него, тут нечему удивляться. Это одно из тех супружеств, которые не блещут добрым согласием, и, когда госпожа Леглиз прогуливается с чужим кавалером, надо поставить это в вину не ей, а ее мужу, который подает дурной пример. Леглиз, наследник большого состояния, нажитого промышленностью, не заменил своего отца во главе предприятия; он только сделался его преемником, но каким!.. Всем и каждому известно, что в десять лет он пошатнул будущность дела своей неспособностью к управлению и безумной расточительностью в частной жизни.
— Сколько же ему лет?
— Должно быть, тридцать пять. Но он начал безобразничать смолоду… да и теперь еще…
— Как, будучи женат на этой молодой и красивой женщине?
— Но ведь это его собственная жена!.. Будь эта дама женой другого, она нравилась бы ему больше.
Тут Проспер обратился к Розе и сказал:
— Простите меня, сударыня, мне не следовало бы говорить так свободно в вашем присутствии.
Молодая девушка слегка улыбнулась:
— Вы забываете, что я совершеннолетняя и рискую скоро попасть в разряд старых дев. Я наслышалась и навидалась много дурного, живя с отцом в Париже. Вы можете говорить при мне, не стесняясь; поверьте, я не услышу от вас ничего нового насчет человеческих гадостей.
— Хорошо! Госпожа Леглиз-мать, оставшись вдовой с взрослым сыном Этьеном, была принуждена поставить его во главе дела, в которое он не очень-то вникал при жизни отца. В надежде, что брак заставит остепениться этого кутилу, она вздумала женить его на прелестной молодой женщине, которую вы видели сегодня. Этьен в то время постоянно вращался в сфере полусвета и проматывал массу денег. Однако после женитьбы роковая судьба устроила так, что его любовные похождения стали обходиться ему еще дороже прежнего. Он встретил самый разорительный тип женщины, какой только существует: светскую особу с неограниченными потребностями и без всяких ресурсов. Для него было бы лучше no-старому покупать отели для тех молодых особ, специальность которых состоит в том, чтобы продавать счастье, чем запутаться в сетях красавицы госпожи де Ретиф, которая полюбила его как будто бескорыстно.