Кувейт. Мозаика времен
Шрифт:
До конца XVIII столетия ни британцы, ни турки-османы активных военных действий против ваххабитов не предпринимали. Ситуация изменилась, когда ваххабиты захватили Священные места ислама, Мекку и Медину, и получили выход и к Красному морю. Иными словами, встали твердой ногой на обоих побережьях Аравийского полуострова, восточном и западном.
Период правления эмира Са’уда ибн ‘Абд ал-‘Азиза арабские историки называют «золотым веком ваххабитов», а самого эмира Са’уда – архитектором Дир’ийского эмирата ваххабитов. Ко времени прихода к власти ему исполнилось 55 лет. Из них 35 лет он провел в войнах и набегах. Слыл непревзойденным мастером газу, ловким и удачливым. Редко когда набрасывался на города, обнесенные оборонительными стенами; даже в том случае, если численность его войска превышала 50 тыс. человек. Еще одно железное правило Человека-меча, как его величали бедуины, гласило: не нападать на турок в открытую, никогда и ни в коем случае, дабы огневая мощь их ружей, по выражению эмира, не косила ряды его воинов, как «лезвие бритвы щетину».
Современники отзывались о нем как о мужчине статном и хорошо сложенном. Лицо его украшали длинная борода и пышные усы, из-за которых бедуины прозвали эмира Отцом усов (Абу Шавариб).
Рассказывают, что под одеждой он носил специально выкованный для него кузнецами стальной жилет, оберегавший его от пуль и стрел, лезвий мечей и кинжалов. Еду, что подавали ему на стол, непременно пробовали в его присутствии, чтобы избежать отравления, слуги, а кофе – личный кагваджи, то есть человек, готовивший этот напиток.
Охрана эмира состояла из 300 вооруженных до зубов и хорошо обученных своему делу гвардейцев. Тела их коней защищали специальные стеганые покрывала, с так искусно вплетенными в них конскими и верблюжьими волосами, что стрелы в них попросту застревали.
Вечера эмир Са’уд любил посвящать беседам с улемами. Его годовой доход оценивался англичанами не менее чем в 1 млн. фунтов стерлингов по ценам тех лет. Расходов на содержание армии он не нес никаких. «Кормили» войско набеги (газу) и та добыча, что они приносили.
Высшей мерой наказания за провинность, «не затрагивавшую основ веры», являлось в империи эмира Са’уда прилюдное «лишение провинившегося его усов». За несоблюдение поста в Рамадан полагалась уже смертная казнь, как и за адюльтер у женщин. Табак, курительные трубки и кальяны во всех захватываемых ваххабитами городах они у населения изымали и сжигали. Женщину, уличенную в курении, провозили на ослике «с позором» (лицом к хвосту животного и с гибкой трубкой от кальяна на шее) по улицам города. Аравийкам, в обычае которых было хвастаться своими ювелирными украшениями, выставляя их напоказ, хаживать в них на людях строго-настрого запретили. Общение правоверных с иудеями и христианами объявили «делом срамным и негожим».
Медину, окруженную стеной, эмир Са’уд взял без боя (1804). Помогли ему в этом предавшие мединцев и впустившие его войска в город братья Бади и Бадай из местного племени ал-харб. Пресветлая Медина подверглась тотальному грабежу. Ваххабиты покусились даже на гробницу Пророка Мухаммада. Растащили сокровищницу Мечети Пророка и разрушили позолоченный купол над усыпальницей Посланника Аллаха.
Годом ранее, расторгнув мир с шарифом, Са’уд вошел в Мекку. По пути туда, в Та’ифе, «летней столице Хиджаза», устроил массовое избиение населения, а в Мекке стер с лица земли могилу Аббаса, дяди Пророка Мухаммада. Предания гласят, что именно тогда он распорядился снять с Каабы традиционное черное покрывало (кисву) и набросить на нее красное (цвет рода Са’удов).
Разместив в Мекке военный гарнизон, состоявший из ветеранов-ваххабитов, сместив шарифа, ставленника Высокой Порты, он бросил вызов султану Османской империи, халифу правоверных, «тени Аллаха на земле». Мусульманский мир содрогнулся. Паломничество приостановилось. В Святых местах ислама в Аравии происходило тогда то, что, в видении некоторых европейских историков, могло произойти в Риме, случись, Ватикан захватил бы Кромвель.
«Очистив, – как сказывал эмир Са’уд, – Мекку и Медину от скверны», он бросил свои полчища на Месопотамию, Сирию и Южную Аравию. Набегам ваххабитов подверглись Басра, Зубайра и Багдад. Была взята дань с Маската, и получен выкуп с Алеппо; разорены и разграблены 35 поселений в окрестностях Дамаска.
Когда орды ваххабитов выплывали из своих песчаных просторов и как тучи саранчи надвигались на города, будь то в самой Аравии, в Южной Месопотамии или в Сирии, размахивая мечами и паля из ружей, то сердца мирных жителей сжимались от страха.
Также, думается, как в свое время немели от ужаса древние англичане при виде красных парусов викингов.
Разгул ваххабитов на территориях, подвластных Османской империи, и особенно переход в их руки Мекки и Медины, отрицательно сказались на авторитете султана в мусульманском мире. Почувствовав это, он приказал Мухаммаду ‘Али, своему деятельному наместнику в Египте, организовать поход в Аравию, и «высвободить Священные Мекку и Медину из ваххабитского плена».
Действительно, побороть и опрокинуть эмира Са’уда мог такой же, как он сам, человек, равный ему по дерзости и отваге, силе воли и целеустремленности. К 33 годам имя Мухаммада ‘Али гремело уже по всем уголкам Турецкой Албании. О мужестве и храбрости его говорили при дворе султана. Немудрено, что именно его турки и бросили во главе албанского военного отряда в Египет, чтобы освободил он «землю пирамид от неверных», пришлых чужаков-европейцев.
Обладая твердой волей, полководческим талантом и будучи к тому человеком честолюбивым, он с поставленной перед ним задачей справился сполна. В 1806 г. стал наместником-правителем Египта, и властвовал там до самой смерти (умер в 1849 г., в возрасте 80 лет).
Британцы попытались «вернуть Египет» (1807), воспользовавшись мятежом, организованным Мухаммадом-беем Эльфи, последним мамлюкским эмиром. Однако английский экспедиционный корпус в составе 5 тысяч человек, высадившийся на побережье Египта, потерпел сокрушительное поражение.
В сказаниях говорится, что тысяча англичан полегла в схватке под Александрией. Выжившие и захваченные в плен несли в руках – из Александрии в Каир – «отсеченные арнаутами» головы 450 своих товарищей-сослуживцев. Там из голов этих соорудили, дескать, на площади пирамиду, а тех, кто нес их, – продали в рабство.
Султан, решивший бросить в Аравию, на подавление ваххабитов, Мухаммада ‘Али, обещал ему щедрую награду, а именно: передать в управление пашалык Хиджаз, а одному из его сыновей – пашалык Дамаск. Притом сразу же, как только «заберет» он у ваххабитов и «вернет» ему Мекку и Медину.
Прежде чем обрушиться на Аравию Мухаммад ‘Али решил «покончить с мамлюками». Пригласил в Каир – по случаю объявления войны ваххабитам – около 700 знатных и именитых мамлюков. И после пира, устроенного в их честь в дворце-форте Саладдина, на окраине Каира, приказал перебить их. Что и было исполнено – на узкой улочке, идущей из форта к городу. Событие это, получившее в истории Египта название «Резни в цитадели», явилось сигналом для аналогичных действий в отношении мамлюков по всему Египту. Погибло, как сообщают хронисты, около 4000 тысяч человек. Те, кто выжил, бежали в Судан.