Кувыр-коллегия
Шрифт:
— Да. Вы ведь все еще посланник короля Августа III, друг мой. Не стоит вам торопиться.
— Но и герцог Бирон не имел русского подданства, но занимал пост обер-камергера 10 лет, — возразил Линар.
— Но я должна посоветоваться по сему поводу с графом Остерманом, друг мой. Вы должны понять, что делать без него таких шагов не стоит.
Линар надул губы.
— Ну не стоит вам обижаться. Я сделаю вас обер-камергером. Даю в том слово высочества императорского. А сие слово дорогого стоит!
Линар поклонился. В конце концов, он не торопился. Его время только пришло. И он еще покажет этим русским кто он такой. Они еще будут его следы целовать и поклоняться ему словно божеству…
Остерман также был в центре внимания и подле него толпились прихлебатели. Это были чиновники, что постоянно видели свет светила придворного. Теперь таким светилом стал Андрей Иванович, граф Остерман. Он сосредоточил в своих руках всю полноту власти государственной, и у него теперь не было конкурентов. А Анна Леопольдовна, принц Антон Брауншвейгский, принц Людвиг Брауншвейгский и граф Линар ему были не страшны. Это мелочь, способная только развлекаться, к управлению империей они не полезут.
Остерман повернулся к Ростопчину и спросил его:
— За домом, где размещен Мира следят?
— Следят, ваша светлость. Никуда он не денется.
— Этот Мира хитер. Не забывай того! Он может выкинуть нам какую-нибудь шутку. Слишком легко он вдруг согласился отдать деньги. И Либман хитрая лиса. Я его давно знаю.
— Но он уехал из России, ваша светлость. А Мира передал вам вексель на уплату 100 тысяч рублей.
— Следи за каждым шагом этого бывшего шута.
— Будет исполнено, ваша светлость, — поклонился Ростопчин. — Вы войдете к её императорскому высочеству?
— Нет, — ответил Остерман. — Не сегодня.
— Но она желала вас видеть.
— Ничего. Я навещу её завтра. Сегодня у меня нет желания беседовать о производстве графа Линара в обер-камергеры. Я ведь знаю, зачем она меня видеть желает. Ты вот что сделай, друг мой, подбери людишек темных для дельца тайного.
— Разбойников?
— Да. Да таких чтобы и мать родную. За сотню рублей зарезали. И таких чтобы связей придворных не имели. Можно быстро отыскать подобных?
— А почему нет? Все можно, — ответил Ростопчин. — Но для чего такие люди надобны, ваша светлость?
— После того как деньги Пьетро Мира будут у меня, его стоит убрать. Я не хочу отпускать его из России. Пусть навечно здесь и останется. Я отпущу его токмо для вида. А по пути его разбойники укокошат. Так разве то моя вина?
Остерман усмехнулся….
Год 1740, декабрь, 6 дня. Санкт-Петербург. Пьетро Мира и Кульковский.
Двое бывших шутов сидели за столом в трактире и обговаривали создавшееся положение. Кульковский взялся помочь Пьетро, хотя дело сие было опасное и неизвестно чем могло закончиться.
— Сеньор Арайя выезжает из России, — проговорил Кульковский. — И у него все документы выправлены как надобно. И ты все отлично задумал, но он совершенно на тебя не похож, Пьетро. А в пасе все его приметы описаны.
— Это так, но я думаю, что границу я проеду. Стражу можно купить. И может не станут они проверять, кто там едет. Главное сейчас пас сеньора Арайя добыть. А сие не столь просто.
— Но у тебя есть идея? — Кульковский внимательно посмотрел на Миру. — Ведь есть?
— Кое-что есть.
— Изложи.
Мира выпил водки и, поставив стакан на стол, стал говорить:
— Арайя выедет из города в катере со слугами и охраной. И его надобно захватить за чертой города.
— Согласен, — произнес Кульковский, — но за твоим домом следят. Как ты сможешь выехать незаметно из города.
— Но сегодня же мне удалось выйти из дома незаметно.
— Но ты вернешься домой сегодня. Если ты будешь отсутствовать долго, то Остерман поднимет полицию и ищеек тайной канцелярии. И потому нам надобно дабы они кинулись тебя искать как можно позже.
— Про это я уже подумал. Я вернусь домой и изображу пьяного. Соглядатаи Остермана увидят меня таким и успокоятся. Это даст нам около восьми часов.
— Мало!
— За это время можно сделать многое! Ты приготовишь лошадей. И через два-три часа после того как карета сеньора Арайя покинет город мы отправимся за ним…..
Год 1740, декабрь, 7 дня. В дороге. Пьетро Мира и Кульковский за работой.
Пьетро выпрыгнул из окна с другой стороны улицы и быстро перемахнул через изгородь. Там его уже ждал Кульковский.
— Все тихо? — спросил он.
— Да. Они волновались из-за того что я улизнул от них. Но Остерману и его секретарю про то не докладывали. Боялись взбучки. Затем они приняли меня за мертвецки пьяного.
— Поверили?
— Думаю, да.
— Плохо если они устроили для нас ловушку.
— Нет. Простаки эти согладатаи. Ничего такого они нам не устроят. Спохватятся только утром. Я думаю, что они сами немного выпили. Надоело им мерзнуть у моего дома.
— Хорошо, если так. Деньги с тобой?
— Да, — Пьетро хлопнул по сумке что висела у него на поясе. — Часть в сумке, а часть в поясе зашита. Все 100 тысяч со мной.
— Это хорошо. Идем. Лошади нас ждут. Проскочим заставу и к постоялому двору у трех дорог. Там мы и перехватим сеньора Арайя. Заменим его тобой, и ты с сеньорой Дорио отправишься к границе.
— А ты разве не с нами? — удивился Пьетро.
— Нет. Сразу оттуда отправлюсь в Москву. Там меня уже ждут мои деньги. Вот помогу тебе и сбегу восвояси.