Кувыр-коллегия
Шрифт:
— Как вам будет угодно, сеньор. А сейчас оставьте меня в покое. Раз вы испортили мне ночь, то хоть не докучайте сегодня своим присутствием.
— Я пока ничего не сделаю тебе. Но этому мерзавцу, я переломаю ноги. И не только ноги. Никуда он не денется. В Петербурге ему некуда податься. Денег у него почти нет, а свое жалование он должен получить у меня. Меня знают при дворе. Меня ценит императрица. А он — никто! Я сумею его раздавить. Я только шепну слово кому нужно — и Миры не станет!
Мария испугалась. Такого лица у Арайя она еще не видела. Он действительно сможет уничтожить Пьетро, а ей сего не хотелось. Не то чтобы она успела полюбить нового музыканта. Нет. Но ей было жалко этого парня. Он был так мил и так силен в постели. Такого любовника у Дорио не было давно.
— А в этом доме, сеньора, останутся трое моих лакеев. А то вдруг вы захотите помочь своему любовнику деньгами. До завтра! Жду вас утром в театре. Стоит отрепетировать еще раз мою пьесу! Нас станет слушать сама императрица….
А тем временем Пьетро Мира доехал до ближайшего поворота и бросил сани. Разъезжать по Петербургу на них было делом опасным. Он закутался в теплый плащ и отправился в портовую таверну "У старого шхипера". Это было единственное место, которое он знал хорошо. Да и хозяин тамошний сможет кое-что посоветовать.
В таверне вечером собиралось много народу разного. Мира вошел внутрь и удалился в самый дальний и темный угол. Хозяин заведения толстый немец Клаус Шпигель, уже более 15 лет живший в России, сразу узнал его и приветливо кивнул.
Мира сделал знак подойти. Шпигель, что-то сказал высокой девке с разносом, и приблизился к столу, где расположился итальянский музыкант:
— Ты чем-то взволнован, Петер? — спросил он по-немецки, зная, что Мира отлично говорит на этом языке.
— У меня беда, Клаус. Не везет мне и в России. Мне вообще не везет.
— Что так? — немец сел рядом с ним.
Пьетро быстро рассказал хозяину таверны про то, что с ним приключилось и спросил его совета. Что делать?
— Да-а, — протянул Клаус. — В плохую историю ты вляпался, друг. Если твой Арайя силен при дворе, то тебе будет плохо. Может быть, повинишься? Простит?
— Ты что? Ты не знаешь этой свиньи. Унижаться не хочу. Лучше сбегу пока есть возможность.
— Легко сказать, Петер. Здесь сказочная страна для нас иностранцев. Но если не вписаться в неё, то тебя здесь ждут многие беды. Я не могу оказать тебе помощи. Сам понимаешь, если это сделаю, то твой Арайя и меня сживет со свету. Я скромный трактирщик. Связываться с теми, кто близок ко двору — опасно. Особенно в нынешнее царствование. Стоит, кому-то крикнуть "слово и дело" и от меня и воспоминания не останется.
— Я и не прошу помочь. Дай совет, Клаус.
— Я уже дал. Иди и проси у него простить тебя. Но ты отверг совет мой.
— Я пользовался его женщиной, и он такого не простит, Клаус. Он на многое закрывает глаза, но не на Марию. Это его наибольшая слабость.
— Скажи, что более к ней не прикоснешься.
— Ты что? Она рассказал мне, какой он мужчина. В постели сеньор Арайя слабоват. И у женщин многих токмо смех вызывать может. И такого знания он мне не простит.
— Но ты нужен ему как скрипач, Петер. Ты и твоя скрипка. Сам слышал, как она божественно звучит. Словно мастер наполнил её голосами ангелов.
— Она уже в руках этого негодяя. Он наложит лапу на мои вещи. А что до голосов то ты прав, Клаус. Мастер этот, что изготовил скрипку, живет в Италии в городе Кремона. Его пока никто не знает, но узнают многие.
— И кто он?
— Франческо Страдивари.
— Стардивари? Это знаменитая фамилия! Уж не родственник ли он Антонио Страдивари из Кремоны?
— Сын знаменитого мастера. Его отец Антонио уже стар и ни на что не годен. Его слава в прошлом. А сын еще покажет себя. Я купил у него скрипку всего за четыре золотых!
Снова хлопнула дверь. И в таверну вошли два голландских моряка и еще один человек в плаще.
— Петер! — горячо зашептал немец. — Cудьба ворожит тебе. Вот тот, кто тебе нужен.
— Где? Кто? — не понял Пьетро Мира.
— Да вон тот, что вошел вслед за голландцами. Знаешь кто это? Ты же бывал при дворе.
— Бывал. Играл для императрицы. Но этого человека не знаю.
— Ты что? Это же граф Бирен! Обер-камергер!
— Бирен? — он посмотрел на человека. — Этот?
— Он часто так наряжается, дабы никто не признал его. Но у меня глаз наметан. Правда он сам не желает, дабы его узнавали, и я делаю вид, что он простой посетитель. Никому никогда не говорил кто он. Сказал только тебе по дружбе.
— Можешь пригласить его за мой столик?
— Да. Но делай вид, что не знаешь кто он.
— Хорошо.
Клаус Шпигель подошел к Бирену и приветствовал его по-немецки:
— Добро пожаловать, сударь. Вы стали частым гостем в моем скромном заведении. Но вы так и не назвали мне своего имени?
— Зови меня просто Иоганном, почтенный хозяин. Мне нужно сесть так, чтобы не привлекать внимания к моей особе.
— Как всегда. Тогда прошу за мной, сударь. Вы не возражаете против общества одного итальянца?
— Нет. Отчего же. А кто он такой?
— Я не знаю. Говорят музыкант какой-то. Но не из знаменитых.