Кувыр-коллегия
Шрифт:
— И это еще хорошо, что этот король самоедский пока не много значит в шутовской кувыр коллегии. Но он как я еврей. И он как многие евреи умен.
— Значит, нам не помешает свой человек среди шутов?
— Очень не помешает.
— Тогда ты зря не захотел слушать о моих похождениях нынче ночью, Лейба. Утром во дворец придет именно тот человек, о котором мы с тобой говорили.
— Кандидат в шуты?
— И еще какой кандидат!
Утром Пьетро Мира уже был во дворце в покоях графа Эрнеста Иоганна Бирена. Граф
— Слухи о твоих ночных проделах уже докатились до дворца. Над твоим капельмейстером смеются все. Он главный анекдот на сегодня.
— Уже? — искренне удивился Мира.
— Такова Россия. И императрица про то слышала и немало над тем посмеялась. Понимаешь про что я, Петер?
— Нет.
— Тебе удалось рассмешить императрицу. А это не так просто сделать.
— Это хорошо?
— Как повернуть, Петер. Как повернуть. Ты сказал, что в армии служить не желаешь?
— Не желаю, — подтвердил Мира. — Военная служба не по мне. Я бы хотел вернуться к карьере музыканта.
— Тогда новая служба перед тобой открывается.
— Я вернусь в капеллу?
— Не совсем. Но и музыка там будет.
— Какая же это служба?
— Слыхал про кувыр коллегию при дворе императрицы нашей веселой Анны?
— Нет. А что это такое?
— Это особая государственная коллегия при дворе. Там целый штат шутов и шутих. Самая веселая и необычная коллегия или министерство в Европе.
— Министерство шутов?
— Странно, да? Это Россия. Здесь много странного. Не желаешь ли и ты пополнить их число?
— Вы шутите, ваша светлость? Мне стать шутом?
— Отчего же сразу шучу? Нет.
— Но я не шут. Я не смешон. Я не карлик и не уродец.
— При дворе Анны в шутах не только карлы и уроды. При дворе в шутах нынче и князья служат. И они и ростом и статью взяли.
— Простите, ваша светлость, — снова возразил Мира. — Но я много раз страдал от того, что шпагой свою честь защищал. И роль шута совсем не для меня.
— Время идеальное для вступления в должность, Петер. И жалование большое и подарки. Таких денег более нигде не заслужишь. Если конечно ты на мое место не метишь.
— И в мыслях того не было, ваша светлость. На ваше место при дворе не претендую. Но быть шутом…
— Эй, сеньор! — Бирен сталь серьезным. — А кем вы до этого были? Скрипач в капелле Арайя разве не шут? Или побои от своего капельмейстера сносить легче, чем от императрицы всероссийской?
— Но я не сносил поболев ни от кого. И Арайя не…
— До сего дня нет. Но что завтра будет? Думал про то? Я предлагаю тебе должность и возможность отлично заработать. Да что там я! Тебе сама судьба это предлагает. А Судьба не любит тех, кто отвергает её дары.
— И вам это нужно, ваша светлость? — Пьетро внимательно посмотрел на графа.
— Нужно. И мы с тобой вдвоем тогда вместе таких дел натворим. Соглашайся, Петер. Сама судьба свела нас. Нельзя нам расставаться.
Мира задумался.
"А чего мне ломаться? Мне уже больше 30 лет и я пока ничего в этой жизни кроме шишек и синяков не получил. И Бирен прав насчет того, что побои от Арайя были совсем рядом со мной. И если мне уехать из России, то куда я денусь? Куда поеду? Снова в Италию? В Турин, где меня ждет смертный приговор?"
— Если пожелаешь, то я дам тебе пас из России и 100 рублей. А если решишь остаться, то нас ждет много чего. И риск, и деньги, и слава, и Россия!
— Я готов! — согласился Пьетро Мира. — Но я буду не обычным шутом.
— Такой нам и нужен, Петер!
— Я вынужден согласиться, ваша светлость.
— Тогда прошу. Вот двери за которыми тебя ждет императрица.
Граф сделал знак рукой и лакеи в золоченных ливреях медленно отворили створки. Новая жизнь для итальянского скрипача началась….
Глава 2 Пьетро Мира и коньюктуры двора ея императорского величества императрицы и самодержицы всероссийской Анны Иоанновны
Я вижу, я знаю судьбину твою,
Мой милый, возлюбленный сын:
Не бойся ты биться на суше в бою,
Не бойся ты синих пучин!
Матушка государыня императрица Анна Ивановна не была злой, и не была по своей натуре жестокой, хотя и звали её современники "царицей престрашного зраку". Это потом измыслили легенду о её жестокости писатели века XVIII-го и еще больше века XIX-го. Они облили краскою темной всех иностранцев при дворе, и особливо графа Бирена, и украсили нимбами святости многих русских, хотя на деле ни святыми, ни даже просто людьми порядочными оные русские не являлись.
Страстный поэт российский Рылеев восклицал:
Сыны Отечества! — в слезах
Ко храму древнего Самсона!
Там, за оградой, при вратах
Почиет прах врага Бирона…
Красиво! Патриотично! Но неправдоподобно!
Но на деле граф Бирен врагом русских людей не был. Но так уж повелось на святой Руси, что нужно найти крайнего, сиречь того, кто виноват и того, кто будет отвечать за "разбитые горшки".
Царствование же императрицы Анны, получившей в истории российской страшное прозвище "кровавой", было на деле полно курьезов и анекдотов. Любила императрица шутов, карликов, ведуний разных, болтушек и посмеяться любила. А что шутки зачастую были грубыми, та то не её вина. Век тогда грубым был, а каков век — таковы и шутки.
Но иногда Анна проявляла жестокость. Она мстила своим врагам, тем, кто выступал против неё явно и тайно, и мстила страшно. Но разве другие такими не были? Я бы назвал сам век XVIII — веком жестоким для России…..
Год 1735, март, 21 дня, Санкт-Петербург. Либман и Пьетро Мира. Дом банкира.
Обер-гофкомиссар двора её императорского величества Лейба Либман вызвал к себе придворного шута Пьетро Миру и имел с ним серьезный и конфиденциальный разговор.
Вызвал он его тайно, дабы никто про то проведать не смог из партий враждующих. Привезли Миру в дом Либмана вечером в экипаже закрытом.