Куявия
Шрифт:
– Мой убит, – сказал Ратша кратко, – пойдем посмотрим, что с теми…
Еще двое артан поднялись с земли, с ободранными в кровь руками и лицами, бросились разом, плечо в плечо, одинаковые, как два степных льва. Ратша быстро и ловко обезоружил обоих, каждого ранив не смертельно, но глубоко и выбив из рук топоры. Один схватился за нож, Ратша тут же заступил Иггельда и нанес короткий удар. Артанин захрипел и повалился навзничь, из разрубленной груди широкой струей хлынула кровь.
Второй все нащупывал нож, в глазах ненависть, губы дрожали, а лицо искривилось в бешенстве.
– Остынь, – сказал Ратша громко. – Мы не воины, мы не обязаны воевать…
– Я ничего не скажу, – процедил артанин. – Вы, две грязные куявские свиньи, ничего от меня не услышите. Скоро придет доблестный Придон, всю вашу грязную страну поставит на колени!
Ратша мрачно кивнул.
– Да, это мы слышали. А где сам Придон?
– Там, где ему надо, – отрезал артанин. – Небо следит за его подвигами, небожители восторгаются им!
– Ну да, – сказал Ратша, – а если он…
Договорить не успел, артанин молниеносно ринулся, минуя его, на Иггельда, признав за старшего. Иггельд не успел даже отшатнуться, его пальцы сами по себе перехватили кисть с ножом у самого горла, сжали. Артанин вскрикнул, хрустнуло, нож выпал из побелевших пальцев.
Ратша, ругнувшись, ударил мечом, как копьем, в спину. Обагренный кончик стали высунулся из груди артанина. Он захрипел, сказал окровавленным ртом, откуда сразу хлынула красная струя:
– Он… придет… Куяба будет взята!.. Мы отомстим… За правду… За честь…
Ратша с силой дернул меч на себя, артанин повалился лицом вниз. Ратша наступил на спину, освободил меч, вытер окровавленное лезвие о штаны убитого.
– А ты быстр, – сказал он с удивлением.
– Да он был ранен, – сказал Иггельд, защищаясь.
– Не настолько. Да и кисть ты ему сломал как лихо. Я слышал, как трещали кости.
– Это ты придумал!
– Правда-правда, – сказал Ратша. Он оглядел Иггельда с головы до ног. – Ты вырос, Иггельд. Окреп. Я не считаю тебя мальчишкой, но ты уже сейчас сильнее всех мужчин, которых знаю. Самому пожить в пещерах, что ли?
Лошадь с торчащим в шее дротиком тяжело ковыляла, алая кровь стекала по ноге на землю. Ратша милосердно взмахнул мечом, прекращая мучения. Иггельд подозвал Черныша, указал на убитую лошадь, сказал хмуро:
– Ешь!.. Можно.
Ратша снял было седло по крестьянской бережливости, подумал, с жалостью почесал затылок.
– И куда это теперь?.. Эх, столько добра пропадает…
Он окинул взглядом убитых. Коней можно изловить, с убитых поснимать хотя бы сапоги, с коней – седла. Топоров сколько штук, ножи на поясах. Все бедное, но оружие у артан всегда добротное, сталь закаленная, а ножи почти не тупятся и не ломаются.
Иггельд сказал с неудовольствием:
– Можно бы взять, но… зачем? Мы за одну перевозку какого-нибудь загулявшего бера из одного края в другой получаем в сотни раз больше.
– И то верно, – согласился Ратша со вздохом. – Да только все равно жалко вот так бросать. Другие ж все равно подберут!.. Тут не пустые земли, не сегодня, так завтра наткнутся. Чем и не люблю войны, что всегда много добра пропадает! Сколько везде воевал, а так и не привык.
Рядом слышался непрерывный мощный хруст. Черныш лежал на пузе, лошадь подгреб обеими лапами и, прижмуриваясь от удовольствия, пожирал еще теплое сочное мясо. Одним глазом время от времени косился в их сторону и, убедившись, что все спокойно, снова зажмуривался и с наслаждением хрустел костями, вырывал огромные куски мяса и глотал, не разжевывая.
Глава 12
Артане
Иггельд нарасхват, ему платили золотом за каждое слово, он успевал увидеть сверху и сообщить о том, с чем через трое или больше суток прискачут на взмыленных конях измученные гонцы. А видел он повсюду позор, трусость, предательство, стремление урвать жирный кус для себя лично, в то время как соседу плохо. Если какой-то володарь все же собирал войско и отправлял навстречу артанам, соседи тут же вторгались в его земли и либо отрезали часть его владений, пользуясь тем, что хозяин не в состоянии защититься, либо творили бесчинства, уводили людей и скот, жгли дома и села целиком: ослабленный сосед – не опасный сосед!
Несколько раз вдвоем с Ратшей выслеживали сверху и захватывали одиночные разъезды артан. Огромное артанское войско двигалось, выбросив вперед гигантские щупальца отрядов в тысячу топоров, те, в свою очередь, выпускали далеко вперед по сотне всадников, а каждая сотня отпускала на разведку десяток на быстрых неутомимых конях. Такой десяток шел обычно в сильно растянутой цепи, чтобы как можно больше увидеть и охватить взором в чужой стране, всадники просто старались не терять друг друга из вида и потому не успевали прийти на помощь, когда с неба обрушивался дракон, прижимал коня к земле лапами, ломая ему крестец, а двое куявов хватали и вязали оглушенного артанина.
Сегодня артанин дрался отчаянно, а когда Ратша навалился и прижал к земле, он ухитрился вытащить из-за пояса нож, Ратша успел перехватить за кисть, сжал, артанин захрипел, дернулся и навалился грудью на острие.
– Не взять… – прохрипел он люто, – подлым грязным свиньям… вольного сына…
– Дурак, – сказал Ратша с сердцем.
– Не быть артанину… рабом… – прошептал тот.
Ратша оставил его, поднялся, лицо хмурое, огляделся. Артанин смотрел победно, молодой и красивый, с хорошим размахом плеч, бронзовотелый, лицо быстро бледнело, изо рта широкой струйкой хлынула кровь. Он силился сказать еще что-то, но дернулся и застыл, глаза смотрели в небо, коричневые, как поспевшие желуди.
Иггельд суетливо вытянул голову, даже привстал на цыпочки.
– Сюда скачут, – напомнил он тревожно. – Справа… и тот, что слева! Что будем делать?
Ратша сказал зло:
– Нам нужен пленник!.. Князь Брун велел дознаться: думают ли артане останавливаться? Чего хотят? О чем говорят рядовые артане?
– Понятно, – торопливо сказал Иггельд. – Черныш!.. Охраняй!.. Понял? Охраняй!
Дракон завизжал от счастья, сейчас он покажет, как любит своего папочку, и сделает все, чтобы тот его похвалил, вскочил и сам понесся на ближайшего всадника. Тот не успел уклониться, Черныш ударил всем телом, конь с поросячьим визгом опрокинулся на спину, всадник вылетел из седла, а Черныш подпрыгнул, в воздухе растопырил крылья, Иггельд не поверил глазам, когда Черныш просто на месте сделал невероятнейший поворот, почти кувырок, и в три могучих рывка крыльями, от которых на земле началась буря, оказался над тем героем, что со вскинутым топором в руке мчался с другой стороны.