Кузнец из преисподней
Шрифт:
– Эй, Бык, иди свежанинки отведай, – голос от костра прозвучал как сиплое карканье. Он принадлежал высокому мужчине с изогнутой шеей, чем-то похожим на старого лебедя. – Иди, а то без тебя оленя сожрем… Небось забыл уже вкус кровушки свежей, а?
Тот, кого назвали Быком, обернулся. Одного глаза у него не было, вытянутое вперед лицо сильно походило на волосатую бычью морду, кривые клыки торчали из черных мокрых губ. Широкая меховая шапка, какие обычно носят бурятские шаманы, едва налезала на пятнистый лоб.
– Я не хочу мяса… – невнятно прогудел он. – Я хочу вернуться к Хозяину… Не хочу снова идти к вонючим
– Это точно… Эти дураки продадут мать родную за погоны, – заухал второй, невероятно похожий на сову. Он ступал криво, подволакивал левую ногу, но глубоко посаженные, цепкие глаза излучали огонь. Сова вырвал с вертела кусок кровоточащего мяса, подкинул в воздух и проглотил, не прожевывая. Его распахнутый рот на секунду стал похожим на громадный клюв. – Эти глупые людишки думают, что могут убить нас, ха-ха-ха… Никто не может победить нас, потому что с нами – Хозяин…
– Они едва не убили меня в Петербурге, – пожаловался Бык. – Я не выполнил приказ Хозяина… Я не смог обрюхатить жену Кузнеца…
– Теперь это неважно. Теперь важно одно – раскачать землю как можно сильнее, – довольно заурчал Лебедь. – Теперь они зовут тебя Посланником и верят, что тебя послал их боженька, хе-хе… Ешь мясо и ступай к ним. Конец уже близок…
16
ЧУЖИЕ СРЕДИ СВОИХ
– Артур, это кадуцей, – Орландо одними глазами указал на посох Богомила. – Ты погляди, крылья и змеи. Это символы бога Гермеса.
– Я про Гермеса плохо помню, – повинился Коваль. – Он же был один из античных греческих богов?
– Его уважали и греки, и римляне. Этот бог был гораздо сложнее, чем мы себе представляем. Интересно знать, почему именно его взяли в подземелье?..
Орландо принялся обсуждать этот вопрос с книжником, но президента больше интересовал город.
Их провели по узкой извилистой улочке наверх, до самой цитадели. Кривые переулки освещались неровными сполохами горящей нефти или аквариумами с прозрачными рыбами. Из-за кожаных занавесок выглядывали угрюмые старухи. Молодых женщин Коваль не заметил. Улицы со стороны горы плавно перерастали в пещерные ходы. Иногда в глубине пещер горели яркие костры. Тогда становились видны далекие внутренности горы, переходы, лесенки и множество запертых железных дверей. Судя по пористой структуре, ступенчатая скала, к которой прилепился и из которой вырастал город, состояла из вулканического камня. Иногда сквозь многочисленные ходы просвечивали внутренности другой большой пещеры, искрящей огнями. Иногда долетали удары молотков – каменотесы где-то далеко продолжали вгрызаться в чрево земли.
В какой-то момент две улочки распались в стороны, точно две руки, распахнувшие плащ, и стала видна поверхность подземного Ильмень-озера. Очевидно, озеро пряталось на большой глубине, и под жилым комплексом располагался лишь самый край, но и края оказалось достаточно, чтобы замереть и ахнуть. Потому что внизу били горячие ключи! На мелководье, с большой высоты, они выглядели как крохотные буруны или как пенные фонтанчики, какие возникают, если кинуть в воду кусочек сухого льда.
Члены экспедиции замерли, не в силах оторваться от удивительного зрелища. А Богомил с компанией не стали их подгонять.
– Скорее всего, город начали строить именно потому, что нашли теплое место, – Орландо выставил ладонь над низкой неровной балюстрадой. Даже сюда, на высоту двадцатиэтажного дома, добирался горячий пар. – Смотрите, там, внизу, колеса, наподобие мельничных, но не все вращаются. Довольно запутанный механизм…
Под обрывом, на укрепленной площадке, действительно виднелась часть могучего механизма. Колеса с ковшами, винты, поворотные балки, все это напоминало часть гигантской паровой машины. Механизм начинался там, где на мелководье били горячие ключи и терялся в кавернах, прямо под телом города.
– Богомил сказал, что когда-то под городом день и ночь стучали колеса, – вполголоса транслировал Свирский слова жреца. – Еще сто семьдесят лет назад, при жреце Шеломе, горячая вода разогревала стены каждого жилища. Ее хватало на то, чтобы мыться самим и убирать за скотом. Горячую воду по желобу переправляли в три рыбацкие деревни, и даже в город Тора, к рыцарям…
– Лева, спроси, отчего же они не починят? Мы могли бы помочь с ремонтом.
Но Богомилу не пришлось переводить вопрос. Он сам, постукивая жезлом, подошел к балюстраде, хмуро глянул вниз.
– Уж так, видать, угодно повелителю железа… Прежние-то разумники повымерли. Чай не замерзнем. Во искупление холод даден…
– Лева, скажите ему… – Орландо откашлялся, озорно покосился на суровых горожан. – Скажите, что мы могли бы помочь. Починить систему подачи воды. Кое-что заметно даже сейчас. Вон там перегнуто колено, а ниже – рассыпалась шестерня, ее сломало во время обвала…
Свирский, как послушный переводчик, направился к волхву и долго с ним объяснялся. Между сподвижниками Богомила затеялось препирательство. Скорее всего, одни выступали за то, чтобы позволить чужеземцам починить водопровод. Другие, судя по гневным выкрикам, предлагали разделаться с непрошеной делегацией. Наконец, волхв замирил всех. Он заявил, что скажет ответ после полуночной жертвы. Затем отвернулся и решительно поманил за собой. Железное острие посоха звонко ударяло о булыжную мостовую. И никто не обратил внимания, как Орландо о чем-то шепчется с Даляром…
Город оказался гораздо больше, чем показалось вначале. Или это уже считался не город, а пригороды? На сторожевых башнях дежурили камнеметатели. Они тоже провожали гостей недобрыми взглядами. Возле каждого из них лежала целая груда острых камней. На запертой площадке одной из башен Артур разглядел две небольшие баллисты, готовые к бою. Отсюда сверху ближайший мост и разоренный некрополь веталов смотрелись как на ладони. Президент поежился при мысли, что было бы, надумай горожане обстрелять путешественников пудовыми глыбами базальта…
– Смотрите! Вон там, на отмели!
На следующем витке улицы открылась новая, захватывающая дух, картина. Тыльной стороной город нависал над озером, а озеро слабо светилось изнутри. В голубоватом сиянии, вдоль линии парящей воды, брели четыре… нет, шесть мамонтов. С высоты крепостной стены гиганты казались маленькими пушистыми комочками.
– Они работают! Тащат сани!
– Это не мамонты, это единороги, – ахнул Орландо. – Поглядите, у них нет хоботов.
– Твоих дружков работа? – спросил Озерник у Кристиана. – Слыхал я, что уральские ваши… навострились таких мастерить.